Стёпа откашлялся и поправил висящий на груди автомат.
- "Ветеранам полигонов..." я её назвал, нам, то есть, посвящается.
И Бардин запел своим молодым, приятным голосом:
...Вспышка слева! Вспышка справа!
В землю носом ткнулся взвод.
По степи ползёт орава,
С губ, облизывая пот.
"Встать! Вперёд! Броском сто метров!
Газы! Химкомплект надеть!"
На "зачем?" здесь нет ответов,
Нам вложиться бы успеть!
"Вообщем так! Отрыть окопы!
Лёжа, стоя и - зарыть!
Шевелитесь, остолопы!"
И давай нас матом крыть.
В кровь растёртые ладони,
Разъедает грязь и пот.
Кто молчит, а кто-то стонет,
В землю вгрызться должен взвод.
Смерть и «тактика» едины!
Это понял каждый «дух».
Таем, словно в пекле льдины,
Стали мы полегче мух.
Только вещмешок проклятый
Не меняет, гад, свой вес.
И под тяжестью ребята
Изогнулись буквой «S».
Полигон огнём пылает,
Автомат гремит в кустах.
Нам чего-то не хватает,
Если нет его в руках.
Запах пороха вдыхаем,
Выдыхаем сизый дым.
Днём мотаемся, стреляем,
Ночью под шинелью спим.
Через всё прошли и ныне,
Разобрались, что к чему.
Ясно всё как на картине,
Кто, куда и почему.
День и ночь с собой таскаем
Верный новенький АК,
А в обратный путь шагаем
В предвкушении «чепка».
В общем, все крутые парни!
Даже хваленный спецназ,
Хвост поджал, как волк на псарне,
Издали, завидев нас.
Не для вас бессилье стонов,
Здесь ребята - высший сорт!
Ветеранам полигонов
Посвящаю свой аккорд.
* * *
Они вернулись и началась мирная Жизнь...
Вообще, возвращение первокурсников в родное училище абсолютно не походило на их, месячной давности, убытие из оного.
Отличия начались, когда на железнодорожном вокзале, куда «ветеранов полигонов» доставила электричка, их рассадили по трамвайным вагонам. И если месяц назад по пути на вокзал в дребезжащих на поворотах, железных коробках царило уныние и что-то вроде страха перед неизвестным, то сейчас трамваи было не узнать. Они горланили ненормальными голосами, ржали как дикие кони, улюлюкали и пели песни.
Такое простое заведение, как булочная, например, или магазин женской одежды, проплывающий за окнами, вызывал у необычных пассажиров такой дикий восторг, что дребезжали и без того грохочущие стены вагонов. Понять подобное выражение эмоций сможет, наверное, лишь тот, кто хотя бы раз в течение месяца был полностью лишён этих и многих других, таких привычных в быту элементов цивилизации.
Про реакцию вернувшихся из полей первокурсников на коротенькие юбочки и смазливые личика, в изобилие мелькавшие на тротуарах, и говорить не приходилось - трамваи просто подпрыгивали на рельсах от восхищённых, далеко не всегда приличных, воплей.
На остановке недалеко от КПП содержимое вагонов выгрузили, посчитали, построили и колонной направили сквозь главные ворота внутрь родных стен.
Ну, а тут их уже ждали.
Чуть ли не пол-училища собралось поглазеть на вернувшихся с «курса молодого бойца» первогодок. Свободные от нарядов и занятий курсанты, стояли вдоль дороги, залазили на скамейки, маячили в окнах казарм и общежития. Кто-то улыбался, вспоминая свой первый курс. Кто-то орал:
- Привет, победителям!
Или:
- С возвращением!
А один разбушевавшийся второкурсник, высунувшись из окна туалета на втором этаже, как флагом, размахивал красной футболкой и во всё горло горланил:
- Привет, духи!
Играл оркестр. Не три трубы и барабан, как обычно, а полнокровный, на два десятка инструментов, музыкальный коллектив.
Всё было до нельзя торжественно и празднично. И идущие в строю, ещё не отошедшие от пережитого в полях, курсанты счастливо улыбались и махали в ответ. И каждый думал: «Если нас так встречают, значит, мы этого заслужили...»
И не ошибался.
...Первый день пребывания в училище только что вернувшихся с полей «крутых ребят» (как ласково между собой называли первогодков старшекурсники), к всеобщему удивлению не оставил в лысых головах ни малейшего отпечатка. Он прошёл в непрерывной беготне и толкании по всевозможным инстанциям, начиная от командира отделения и заканчивая бабой Маней - кладовщицей. Вся эта кутерьма имела лишь одну цель: освободить прибывших курсантов от тяжкого, цепляющегося и бьющегося, бремени сапёрных лопаток, котелков, касок, подсумков и многого другого, так необходимого в поле и совершенно не нужного в училище, барахла. А вместо этого, снабдить молодежь всем тем, от чего пришлось отвыкнуть на жёстких нарах, в сырой палатке.
Следующий день, как обычно, начался с подъёма.