...Была осень, и день становился всё короче и короче. Листья желтели и падали, образуя на асфальте манящий ковёр, который, как мёд пчёл, притягивал по утрам толпы уборщиков с вениками, граблями и лопатами, и, не смотря на все их усилия, с каждым днём становящийся всё гуще и гуще...
Тот день Трошкин запомнил надолго. Петя сидел в огромной, построенной амфитеатром, аудитории и занимался самоподготовкой. Надо сказать, что понятие «самоподготовка» включает в себя самый широкий спектр занятий. Это и написание конспектов на родину (в простонародье - просто писем). И читка художественной литературы, начиная от Джованни Боккаччо и заканчивая журналом «Мурзилка». Это сон, сидя за партой или лёжа на скамейке, обсуждение последних футбольных новостей, игра в карты, шахматы или морской бой, да мало ли чем ещё можно заниматься в отведённое для самостоятельной подготовки время. В самых неотлагательных случаях, когда не было другого выхода, некоторые открывали конспект или учебник, но это было нечасто.
Трошкин уже почти заканчивал свой изнурительный труд, заключавшийся в нацарапанном на парте: «Здесь был Петя». Одновременно он в пол-уха слушал историю, которую рассказывал Ватруха неподалёку группке курсантов, собравшихся вокруг него...
«...Ну вызывает ротный этого «тормоза» Кудрю из третьего взвода к себе в канцелярию и говорит:
- Отнеси эту строевую записку в штаб, начальнику учебной части полковнику Моргалину
А тот в ответ:
- Товарищ майор, так я же его в лицо не знаю...
- Да чего его там знать, маленький такой, толстый и лысый полковник, он там один. Увидишь - сразу узнаешь. Давай, вали!
Ну тот и попёр. Облазил весь штаб, не нашёл. Ну нет маленьких и лысых. Длинных, худых и толстых полно, а маленьких нет. Измучился бедняга, но, хоть и «тормоз» конкретный, а назад к ротному со строевой запиской возвращаться не стал. Решил до конца искать.
Тут видит - идёт по коридору толстенький, маленький, лысый, но только... прапорщик. Обрадовался Кудря. «Ну, - думает, - хоть кто-то под описание попадает!» И, недолго думая, к нему.
- Товарищ прапорщик, разрешите обратиться.
- Ну...
- Товарищ прапорщик, а не вы ли будете полковником Моргалиным?..
Ей богу, пацаны, сам слышал, как тот «прапор» нашему старшине это рассказывал».
Дружное ржание стихло, когда в аудиторию вошёл Шмаляйло. Прервался смех, смолкли вопли и споры в остальных закоулках аудитории. В наступившем затишье сержант произнёс:
- Через неделю ваш взвод заступает в караул, слушайте распределение по постам: первый пост...
Караул! Ночь... Ветер на крыше охраняемого объекта... Автомат и 60 БОЕВЫХ патронов...Ощущение необычного и жутковатого, и вместе с тем чувство ответственности и решительности... Шуршание листвы и крадущиеся шаги диверсантов... Мирный сон людей в соседних домах, и ты на его страже...
Трошкин ждал этого момента, казалось, всю жизнь. Вот оно! Первый караул, и возложенная на тебя ответственность. Боевое оружие в твоих руках, и ты один на посту!..
- Девятый пост, первая смена - курсант Бардин, вторая смена - курсант Ватруха, третья смена - курсант Половой, - Шмаляйло замолчал.
Наступившая тишина вернула Трошкина из мира грёз к действительности. Сержант перевернул листок:
- В резерве курсанты Бутусик и Трошкин, - он свернул бумажку. - Всем необходимо подготовиться.
- Как! - вырвалось у Пети. - Почему в резерве?!
- Будете на подмене, - Шмаляйло явно не разделял Петиного расстройства. - Но готовиться вам тоже надо.
«Как же так! Как же так! Почему резерв? Что я самый тупой что ли?! - Трошкин скривился, как от зубной боли. - Ведь учил же Устав! Все статьи знаю! Не доверяют что ли! И с кем?.. М-м-м!»
Ему хотелось выть от обиды. Он обхватил голову руками, а мысль «Не доверяют!» упорно подталкивала к горлу комок. За окном уже давно стемнело, и это придавало, и без того подавленному настроению курсанта, ещё больше отчаяния и обиды.
Остаток дня Петя провёл, замкнувшись в своей беде, и даже на ужине отказался от своей пайки масла в пользу Ватрухи, на что тот сочувственно заметил:
- Брось, Троня! На тебя смотрю, самому кусок в горло не лезет...
- Не ври, - сказал Бардин, - нет такого куска, который не полез бы в твою пасть.
- Да что ты понимаешь! - начал было Коля, но, взглянув на Трошкина, закончил примирительно:
- Смотри, как мучается...
- Мда-а!
Бардин посмотрел на мученика.
- Засыхает на корню... Ну хочешь вместо меня на девятый, а? - без особого энтузиазма предложил он вдруг. Трошкин взглянул на друга:
- Не, мне не доверяют, - он опять уставился в пол, - ладно, переживу уж.