Тут то на сцене и появился Иван Иванович. Наблюдая из укромного места сцену допроса, он ждал подходящего момента. И вот когда этот момент настал, приказал патрульному следовать за ним и, не спеша, двинулся в сторону инцидента.
Всё было как в кинокомедии «Операция Ы». «Милиция! Милиция!.. Ну я - милиция»
Завидев патруль, помощник дежурного по вокзалу аж вздохнул с облегчением.
- Что тут происходит? - грозно спросил Иван Иванович курсанта, которому пять минут назад сам поставил задачу.
- Нет, вы только посмотрите, что ваши курсанты тут творят!!!
Помощник дежурного почти накинулся на начальника патруля.
- С чего вы решили, что это наш курсант? - холодно поинтересовался тот.
- Ну, так я это... В общем смысле, - немного поостыл борец за сохранность казенного имущества. - Вы уж разберитесь с ним, пожалуйста.
- Разберёмся, разберёмся. Следуйте за мной, - приказал он курсанту с колоколом под мышкой и двинулся к выходу с платформы, тот послушно поплёлся следом.
- Эй, а колокол-то куда? - спохватился помощник дежурного по вокзалу, видя, как уплывает объект его переживаний.
- В комендатуру, - отрезал Дыкало. - Вещдок.
- Вы уж не забудьте его вернуть, пожалуйста.
- Конечно вернём. Всего хорошего...
Никто, кроме самого Ивана Ивановича, не знает, сколько в этой истории правды, а, сколько курсантской фантазии. Тем не менее, красивый, наверно, довольно старый, пожарный колокол вот уже много лет украшал своим видом стену караульного помещения и был объектом постоянных придирок со стороны принимающего караула...
...К одиннадцати часам в училище окончательно затихло всё движение, и похолодало.
Трошкин шёл, стуча зубами не столько от холода, сколько от осознания того, что он идёт на свой первый в жизни пост и останется там сейчас один одинёшенек среди складов, машин и колючей проволоки. И хотя Пётр никогда не считал себя трусом, тем не менее, «мурашки» своим бегом оттоптали ему всю спину.
Разводящий младший сержант Петрович, бывший суворовец, а нынешний командир отделения, остановился и показал Трошкину на большие железные ворота, к которым они подошли.
- Тебе сюда.
- А ты пойдёшь принимать? - с надеждой спросил Петя.
- Да ну, брось. Я в прошлый раз проверял. Всё нормально.
За воротами послышались шаги, и вскоре между прутьев показалась голова Кошелёвского, утонувшая в шапке.
- Выпускайте меня отсюда поскорее! - сказала голова. - Сил моих больше нету такой дубарь терпеть!
- Выползай, Кошелёк, - Петрович открыл замок на воротах. - А ты хватай рацию и топай, карауль. Да не дрейфь, Троня, живы будем, не помрём!
Надо сказать, что такая смена часового, выходящая даже за самые широкие рамки Устава, была возможна лишь по одной причине, и называлась она: младший сержант Петрович. Сергей имел одно удивительное качество, он был до ужаса правильным и принципиальным. Но не это было удивительно. Являя собой образец дисциплины, исполнительности и требовательности, он совершенно не чувствовал момента, когда эти качества нужны, а когда их можно было и не показывать. Так, например, он чуть не до драки мог спорить со старшиной из-за того, очередь чьего отделения была идти на уборку территории. Он мог влепить наряд за смешок в строю и тут же сделать вид, что не заметил, стоящего неподалёку, начальника факультета и провести строй, не отдавая чести.
Петровича любили и уважали все, хотя почти со всеми он имел стычки. Ведь в отличие от других, больших и маленьких командиров, он никогда не прикрывался своим сержантским положением. На уборке территории он мёл и грёб вместе со всеми. Он не «закосил» ни одного наряда. Он жертвовал иногда своим увольнением, чтобы мог пойти кто-то другой, если у этого другого была, конечно, на то веская причина.
Таким человеком был Сергей Петрович, разводящий, который привёл и оставил Трошкина одного среди осенней ночи и холодного ветра.
Четвёртый пост считался самым неприятным постом в училище. Внушительный по размерам, он имел множество проходов и закоулков между складами и машинами, а так же кучу всевозможных укромных уголков и неосвещённых участков. Это было идеальное место для опытного часового, решившего вздремнуть часок, но, одновременно, этот пост с его декоративными кустиками вдоль дорожек, был лакомым кусочком для тех, кто собирался ссориться с законом.
Трошкин знал это, и, так как сон на посту пока не входил в его планы, ему ничего не оставалось делать, как взять автомат наперевес и двинуться вперёд, то и дело озираясь и прислушиваясь.
Чтоб хоть как-то развеселиться, пришлось разговаривать вслух: