Зиму и начало весны Трошкин почти не заметил. Они пронеслись мимо него, точно так, как электричка проносится мимо пасущейся на лугу коровы. Если бы вдруг нашёлся кто-нибудь любопытный и спросил Петю о прошедших месяцах, то после непродолжительного раздумья услышал бы в ответ что-то вроде:
«Первый отпуск проворонил! Чёртов грипп! И в самый неподходящий момент! Три недели в лазарете провалялся с осложнением, пока остальные домашние пироги жевали.
Зима осточертела! Скребки... Сугробы... Мороз... Бррр! Гололёд. По плацу хоть на коньках катайся, а Шмаляйло - придурок строевым заставлял ходить... Можете представить, на что это было похоже? Вот-вот, на коллективные выступления по фигурному катанию, с произвольной программой.
Да! Новый Год, встреченный в казарме под звон железных кружек с лимонадом - это что-то, скажу я вам! Ротного хотели Дед Морозом нарядить, но никто, почему-то, ему этого предложить не решился. А здорово было бы!
На зарядке, как пингвины ходили, ей богу не вру, на прямых ногах. Холодно же! Да ну её, эту зиму!
О! Случай прикольный наблюдал. С неделю назад это было. Стоял я тогда дневальным по офицерской столовой. Ну и послали меня, значит, заодно полы помыть в «чепке». А что делать? Пошёл, куда ж денешься. Мою их, одним словом, никого не трогаю. А рядом два третьекурсника кексы трескают и сметаной их запивают. А больше, надо сказать, в зале ни души. Да оно и понятно - время то самое что ни на есть учебное, все на занятиях... Ну кроме этих двух прогульщиков, конечно.
Тут вдруг дверь открывается и появляется, не поверите - начальник училища! Во-во, сам генерал, собственной персоной. Встал и на нас уставился. Чего его в «чепок» занесло, вы у него спросите, а только мы так и застыли с открытыми ртами. Я то ладно, а у тех двоих там по полкекса было запихано, чуть не подавились. Сколько мы так стояли, не скажу, потому что не засекал, только ещё до того как генерал хоть слово сказал, один из «курсачей» вдруг сорвался да ка-а-ак даст чёсу. Отпихнул генерала, шмыг в дверь и тикать. Только пятки засверкали.
Тут уже и начальник училища рот открыл от удивления. Не понял он манёвра.
А второй тем временем не растерялся, подскакивает к очумевшему генералу, лихо козыряет, каблуками щёлкнув и уверенно так:
- Разрешите догнать, товарищ генерал?
Ну, тот и кивнул автоматически.
Одним словом, и второго «спринтера» след простыл. Генерал ещё постоял, в обстановку врубаясь, а потом меня заметил:
- Ты кто?
Я только ему представиться собрался, как в это время до него, наконец, дошёл расклад. Как начал он хохотать да всё повторять сквозь смех:
- Вот охламоны... Вот шельмецы... Провели старого.
Не знаю, чем эта история закончилась, не встречал я тех курсантов больше, но и на разводе общеучилищном генерал о них не заикался...
Что ещё?.. Ну, Восьмое марта было, маму поздравил, больше некого...пока. Контрольная по «матану» была, повезло, со второго захода написал, а Сдобный, так тот четыре раза ходил. Сказал, если в пятый придётся идти, возьмет с собой верёвку, но не понадобилась, слава Богу.
Ах, да! Телевизор в роте появился. Откуда не знаю, наверное, гидрометтехникум подарил, за наше внимание к его учащимся женского пола.
«Телек» в коридоре поставили, а рядом табличку приделали «Распорядок работы». А что толку с такого телевизора, если между «с» и «до» в этом распорядке всего-то один час, да и тот на новости отведён. Самое интересное-то поздно вечером начинается. Вот и приходится особо соскучившимся по «голубому экрану» (а это я вам скажу человек сорок-пятьдесят) дожидаться пока ответственный домой, наконец, слиняет. А потом сразу - хвать за табуретки и к «ящику».
А теперь представьте себе картину... Сидит полроты обалдуев в темноте вокруг телевизора и взирает на кино какое-нибудь внимательно, снизу вверх, как паства на священника. И в этот самый момент, естественно, приносит дежурного по училищу. Вот не спится ему.
Дневальный с тумбочки жалобно дежурного по роте кличет, а «паства» тем временем, похватав табуретки, несётся к своим койкам. И это ж надо, чтоб всё тихо было, чтоб не дай бог, проверяющий не услышал. А тапочки по полу шлёпают, табуретки друг об друга бьются, и пружины кроватные скрипят жалобно.
А дежурный по училищу в окошко смотровое уже дневальному страшные рожи корчит, открывай, мол, паршивец, дверь немедленно!