В итоге молодое пополнение естественно не укладывалось в предусмотренную Уставом минуту, и начинались «полёты во сне и наяву».
Человек, не служивший в армии, очевидно, не знает, что это такое, но мы можем вас заверить: зрелище захватывающее, и стоит двух лет свободы, чтобы почувствовать на собственной шкуре всю прелесть этих «па».
Что с первого раза не доходит через голову, постепенно дойдёт через ноги. Не можешь - научим, не хочешь - заставим. Эти две военные истины со временем вместе с потом, впитанным, курсантским «хэбэ», твёрдо усвояться их сознанием, а пока они только начинали осваивать премудрости военного ремесла, и ничего удивительного и необычного в таких мероприятиях не было.
- Минута и три секунды, - засёк Шмаляйло новый рекорд. - Не уложились. Приготовиться к отбою!
Ещё ни разу в жизни Трошкин не «ложился спать» и не «просыпался» тринадцать раз в день. И поэтому, когда четырнадцатая попытка установления мирового рекорда по скоростному одеванию позорно провалилась, он прикинул, что, если суждено будет «отбиться» ещё раз, то на утренний туалет, умывание, чистку зубов и весь остальной джентльменский набор у них останется времени очень-очень мало, а если смотреть правде в глаза - его просто совсем не останется.
То ли червячок жалости, то ли просто усталость смягчили зачерствевшее на «старшинских» харчах сердце Шмаляйло. Он снисходительно буркнул:
- Ладно, на сегодня хватит! Построение по распорядку...
«По распорядку, то есть через семь минут», - дешифровал Петин мозг это сообщение, в то время, как сам Трошкин мчался в обезумевшей толпе таких же несчастных к умывальнику, ставшему похожим в эти минуты на муравейник.
Битва за чистоту походила на сражение при Аустерлице. Те счастливчики, которым удалось всё-таки просунуться к воде, бледнея от напряжения, тёрли мылом руки, носы и шеи, не забывая при этом отталкивать локтями наседающих со всех сторон менее удачливых товарищей. Тюбик зубной пасты, выпущенная из рук в эти моменты, можно было сразу считать навсегда утерянным, по причине наличия огромного количества этих самых рук, в спешке хватающих вокруг всё подряд. Просто полшага, сделанные влево-вправо или не дай бог назад от умывальника, расценивались толпящимися сзади, как вежливое приглашение немедленно занять освободившееся место, что моментально и проделывалось с беспардонным выталкиванием неудачника вон из клуба любителей личной гигиены.
Те счастливчики, которым всё-таки удалось пару раз мазнуть зубной щёткой в полости рта и взбрызнуть холодной водой нос и щёки, помятые, но довольные, выползали из этого столпотворения и бодро шагали в расположение, выполнять распорядок дня.
Несмотря ни на что, жизнь ползла вперёд...
Весь последующий день, а за ним и вся неделя была набита неразберихой, недоразумениями и всевозможными казусами, словно боксёрская груша опилками.
«Необтертый» личный состав дёргали все, кто хотел и куда хотел. Начиная от свежеиспеченного командира отделения, пославшего подчинённого «стрельнуть» сигарету, и заканчивая высшим командованием училища, которое день за днём спускало сверху указания о выделении людей для оборудования некоего ПУЦ.
Все терялись в догадках и сомнениях относительного этого самого ПУЦа. Что же это за объект такой? И какая же у него степень секретности? Ну а в том, что статус у него, никак не ниже «особой важности», никто даже и не сомневался, ибо посылали туда одних только «старослужащих» (поступивших из войск). А случившаяся однажды самовольная отлучка одного из работавших на этом объекте, ещё больше сгустила мрак неизвестности и таинственности. И хотя всё командование наивно пыталось убедить молодых курсантов в том, что зарвавшийся «дед» просто решил сходить в ближайшую деревню развеяться. Все до единого, курсанты были уверены, что этот не промах парень, узнав все тайны, скрытые за зловещими тремя буквами, пытался рвануть в близлежащую заграницу. А там продать свои знания за энное количество десятков или даже сотен тысяч валютных денег и зажить себе припеваючи на берегу моря в собственном особняке.
Итак, прошла неделя... Новенькое обмундирование постепенно становилось не совсем новеньким. Оно приобретало запах курсантского тела, гуталина, оружейного масла, пирожков с яблоками и ещё бог весть чего.
Все училище было наводнено лысыми головами, как Африка неграми. Их (лысых) можно было встретить повсюду. В учебном корпусе, разговаривающими с каким-нибудь знакомым полковником-преподавателем по поводу предстоящей через пять-шесть месяцев первой сессии. На плацу, день и ночь проверяющими его на крепость своими сапогами. Они встречались на складах, в автопарке, в казармах старшекурсников, да что и говорить, даже в офицерской очереди, стоящей за мороженными куриными тушками нет-нет, да и мелькала одна, две или три лысых макушки.