В общем, нечего природу трогать... И искать нечего. Нету в ней, матушке, подобного слова. Ну не родился ещё человек, способный сказать: «Блин, ё-моё, не жизнь, а сплошной гражданский «...изм»!» Да так, чтоб, услышав эту фразу, какой-нибудь пожилой полковник вспомнил бы родную казарму, ежеполучасовые построения, прогулки строевым шагом с песней под луной, разметание вениками луж возле казармы, побелку бордюров перед дождём. Вспомнил бы родного сержанта и, улыбнувшись, подумал: «Ну, наконец-то, теперь ОН и у них появился!»
* * *
- Ой, Петечка! Ну, куда же ты запропастился? Привет! Проходи, проходи... - затараторила Ксюша, пока смущённый Трошкин топтался в прихожей. - А правду папа говорит, что ты теперь знаменитость, место какое-то занял, правда?
- Да какая знаменитость, - смутился ещё больше Петя. - Ну, занял призовое место, с кем не бывает, чего ж сразу знаменитость.
Он попытался перевести разговор на другую тему:
- А ты чем сейчас занимаешься?
- Да так, ерундой всякой. А что?
Петя загадочно улыбнулся и вынул из фуражки два зеленых листочка бумаги:
- Я вот тут совершенно случайно купил два билета на самый индийский из всех индийских фильмов, ты ж ведь их любишь, правда?
- Ой, ну тебя! - сказала Ксюша.
- Так как?
Девушка смущённо опустила глаза:
- Только при условии, что ты снова предоставишь мне свой рукав, - сказала она, улыбаясь.
- Да хоть весь китель, - обрадовался Трошкин. - Собирайся.
- И ещё, - Ксюша посмотрела на курсанта, - ты мне расскажешь о своём триумфе.
Трошкину явно не хотелось вдаваться в подробности своего недавнего бенефиса, поэтому он предпринял слабую попытку отговориться:
- А может не надо? Ей богу, ничего интересного.
- Тогда плачь сам в свой рукав!
- Ой! Не, самому мне неудобно как-то, - Петя вздохнул. - Ладно, собирайся, расскажу уж.
Пока они не спеша, шли рядом по улице (благо, до фильма, который, кстати, оказался французской кинокомедией, оставался ещё час), Петя вкратце рассказал, как неделю назад он волею случая в сержантском звании, оказался на сцене. Как высказал пару соображений о существующей в армии привычке всё круглое носить, а квадратное катать. И как, почему-то жюри признало в нём победителя конкурса «Смех в погонах» и наградило его книгой «Политико-воспитательная работа в подразделении».
- Но это всё ерунда несерьёзная, - подвёл итог Петя. - Как говорится, «чем больше в нашей армии дубов, тем крепче наша оборона». Кстати, ты есть хочешь?
- Да нет, вообще-то...
- Значит, хочешь! - он потянул Ксюшу за руку. - Идём.
Кафе называлось «Мечта». Трошкин толкнул массивную дверь и галантно пропустил девушку вперёд, подумав при этом, что черта с два он стал бы так миндальничать в училищной столовой с Ватрухой или Бутусиком, например.
Меню оказалось небогатым, но, всё же, читая его, стоя возле раздачи, Петя успел прочувствовать всю несостоятельность своего наличного капитала. Он украдкой взглянул на спутницу, сидящую за свободным столиком и изучающую солонку. «По-моему, она и в самом деле есть хочет». Петя поставил на поднос два супа, два шницеля, размером с грецкий орех, хлеб и два напитка из шиповника. Он опять посмотрел на Ксюшу. «А-а! Ладно! Гулять, так гулять!» - весело пронеслось в голове, он взял две сметаны в стаканах и одно пирожное.
- С детства пирожных не люблю, - объяснил он кассирше, - это для неё...
Кассирше было, в общем-то, всё равно, что ест а чего нет этот несерьезный клиент цвета «хаки», она вежливо улыбнулась и хладнокровно приняла из Петиных рук две третьих его наличных денег.
Прихватив по две ложки и вилки, Трошкин, как заправский официант, направился с подносом к столику, где сидела Ксюша.
Суп оказался невкусным, но Петя усиленно работал ложкой, делая вид, что это его любимое блюдо.
- Недосолен немного, - заключил он, наконец, и отодвинул тарелку. Ксюша последовала его примеру.
- А зачем тебе поднос? - вдруг спросила она.
Петя уставился на кусок пластмассы, с которого по курсантской привычке не снял своих тарелок, затем исподлобья оглядел находящихся в кафе посетителей.
- Э-э-э... Привычка, знаешь ли...
Он быстро освободил поднос и отнёс его на столик для грязной посуды.
- Это у нас в столовой порядки такие, - стал он оправдываться, усаживаясь на место и принимаясь за второе. - Ты даже не представляешь, какие у нас порядки в этой самой столовой.
- Представляю! - прыснула Ксюша, глядя, как он ложкой пытается поймать шницель. - А вам, что, вилок не выдают? Не доверяют, да?
Трошкин посмотрел на зажатую в руке ложку взглядом, от которого та непременно бы расплавилась, если бы он не поспешил заменить её вилкой.