− Я… я не знаю, − смутилась Саша.
− Доверяешь или нет?
− Да. Доверяю, − после некоторого раздумья ответила девушка. Зачем она это сказала? Она ведь знает его всего два дня… Ей хочется приключений? А может, ей просто плевать?
− Тогда подойди ко мне, − кивнул Вячеслав, и снова взяв её за руку, повел куда-то по крыше. Далее была ещё одна лестница – на этот раз металлическая, прикрученная болтами к отвесной стене. Саша долго не решалась вскарабкаться по ней, жмурила глаза от страха, но, в конце концов, решилась. «Блин, я же в юбке!» − мелькнула мысль, когда Вячеслав помогал ей влезть наверх.
− Не волнуйся, я не смотрю, − словно прочитав её мысли, сказал он. – Закрой глаза. Давай сюда букет, я помогу…
− Держи меня за руку. Только крепко, и делай всё, что я тебе говорю.
Она повиновалась.
− Так, сюда… осторожно. Ещё шаг, ещё. Открывай.
Саша неуверенно приоткрыла один глаз, и то, что она увидела, заставило её остолбенеть в восхищении. Небо. Бескрайнее, бесконечное, всеобъемлющее… С высоты около сотни метров оно как никогда напоминало накрывший землю голубой купол, или даже огромную нависшую над землей простыню. Под небом простирался Евангельск, весь как на ладони, утонувший в золотых шапках деревьев, что выглядывали тут и там. Дома казались спичечными коробками, машины – игрушечными модельками, люди – ползущими точками. Но главное − небо... Вячеслав подарил ей Небо!
− Ах… Теперь я понимаю тех, кто считал, что небосвод держат на плечах атланты, − задыхаясь от легкости и свободы, произнесла Саша. Внезапно букет белых роз упал на землю, чьи-то тёплые руки обхватили её и с нежностью прижали к груди. Солнечный свет ослепил, заполнил сознание, волна счастья и благодарности прокатилась по телу, и, повинуясь приятному, но совершенно неодолимому инстинкту, Саша наклонила голову, подставляя губы поцелую. Не поцеловать его она не могла, это было выше её сил. О, как волнителен был этот первый поцелуй! Рухнула вековая стена между двумя озябшими душами, кипящий поток разметал хрупкую плотину, мятежный ураган сорвал крышу монолитного здания! Саша могла бы простоять так вечно – в уютных объятьях, предаваясь незабываемому чувству полёта… Кто был хоть раз по-настоящему влюблен, никогда не забудет его, и как наркотика, втайне будет желать его ещё и ещё. Если бы сзади не колотилось так бешено сердце Вячеслава, у Саши бы выросли огромные крылья, которые, разорвав одежду, сделали бы её истинно свободной и унесли далеко-далеко, туда, где нет места лжи и фальши.
− Когда в следующий раз стены твоего мира начнут давить, вспоминай это небо, − прошептал Вячеслав Саше в самое ухо. − Оно сотрёт в пыль стальные решетки и порвёт каменные мешки. Вспоминай это солнце, вспоминай тепло моего сердца и наш первый поцелуй. Пусть света в твоем мире будет намного больше. Ведь ты и есть солнце.
«Солнце, солнце, солнце…» − эхом звучал тёплый проникновенный голос в Сашиных ушах.
− Приехали! Все на выход, − разорвал девичьи грезы удушенный табаком голос водителя. Кажется, она задремала в дороге…
Автобус вернулся в Болотино. В голове − лёгкая рассеянность, как после двух бокалов шампанского. О прекрасном дне напоминают букет белых роз, на ветру слегка пожелтевших, тёплые воспоминания да глуповатая улыбка на лице.
Саша нехотя вышла из тёплого автобуса, где отопление работало чуть ли не на полную мощность, подняла взгляд к небу, и улыбка медленно сползла. Солнце то ли уже село, то ли снова скрылось под панцирем серых туч. Как всегда.
И снова лужицы, лужи и грязь, коровьи «лепешки», слепые глаза домов, редкие безликие прохожие.
− Вау! Смотрите все сюда, – услышала Саша знакомый голос. – Мадмуазель Снежина, вы ли это? Откуда букетик? В поле нарвала, или на тебя в кои-то веки кто-то обратил внимание?
− Что тебе надо, Катя? − равнодушно отозвалась она, видя, как к ней вальяжно приближается троица разодетых не по погоде девиц. – Вижу, ты вышла выгуливать свой «сэконд хэнд»…
– А что, у тёти Моти дома сегодня день открытых дверей?
Это было уже серьёзно. Дом тёти Моти был синонимом слова «бордель». Такое нельзя было прощать, иначе прилипнет намертво.
− Быстро извинись, − упавшим голосом сказала Саша.
− И не подумаю. Кто ты такая, чтобы я перед тобой извинялась? − задрала нос Мать.