Ладно. Получается, всё у него есть. Или почти всё. Стоит ли рисковать? Но по меркам Лютого, у него ничего нет, так, крохи. А главное – впереди, но для этого надо схарчить Мерина. Вот ведь сука! Хотя…
Он даже подскочил на месте от радости. Никакого Лютого нет! Всё дело в американских сигаретах! То, что там, у них, за океаном полный беспредел – хорошо известно. Негров вешают, средь бела дня банки грабят, народ гнобят: все поголовно сидят без работы, положив зубы на полку, мафия правит бал вместе с капиталистами-кровососами! Вот торговцы наркотиками и закладывают беспрепятственно в свой «Винстон» анашу, а может и чего покрепче… Он по малолетке несколько раз пробовал забить косячок – вначале весело, смех разбирает, все вокруг кривляются, рожи строят… А потом и страшные видения появлялись: то крыса величиной с собаку, то какой-то зверюга, наподобие Змея Горыныча… Потому он и бросил это дело, не пристрастился. А сейчас попалась сигарета, заряженная шмалью, – и сразу появился Лютый с глазами-дырками! Вот всё и встало на свои места!
Обрадованный Студент налил еще водки, выпил, не закусывая. Но радость была какой-то неуверенной. Он так и застыл перед телевизором с пустой рюмкой в руке. С Байконура запустили очередной спутник. В Африке праздник – какой-то Занзибар объявил о своей независимости. Израильская военщина прет за Иордан. Ночью в Ростове до минус двенадцати, на дорогах гололедица. Неужели все так просто?
Он встал, крадучись, вышел в прихожую, постоял. Потом медленно, очень медленно сунул руку в карман ватника. Замер. Так же медленно вытащил сжатый кулак. С усилием разжал. На ладони лежал стеклянный флакончик с прозрачными крупинками!
Да-а-а, сложные загадки не имеют простых ответов! Студент вернулся за стол, обессиленно повалился в кресло, поставил флакончик перед собой, зачем-то пересчитал крупинки. Их оказалось семь штук. Значит, Лютый ему не привиделся! Так что же делать?
Убить Мерина несложно. Он старый, больной, еле ходит. Ворон смерти давно кружит над Смотрящим. Никто не удивится. Но даже если прокуроры ни к чему не подкопаются, то у братвы обязательно возникнут подозрения. Или, скажем так, вопросы. Кто последний был со стариком? С кем он разделил последнюю стопку? Наконец, кому было выгодно, чтобы Мерин умер? Кодла не станет проводить вскрытие и химический анализ, ей на фиг это не упало. Сделают свой разбор, и всё станет ясно. Если посчитают, что виновен, перережут горло от уха до уха, и всё на этом. Без всяких апелляций.
И как сделать, чтобы никто не показал на тебя пальцем? А?
Там постоянно чьи-то глаза и уши. Несмотря на свою дряхлость, Мерин все еще значимая фигура в воровской иерархии. Фигура, наделенная широкими полномочиями. Деньги, общак, разборы непоняток. Кто-то всегда приглядывает за саманным домиком у оврага – Череп, Султан, Жучок. Так просто взять и сыпануть прозрачных кристаллов в рюмку не получится. Надо что-то придумать…
Студент вдруг резко вскинул голову, будто что-то услышав. Выключил телевизор, отставил в сторону рюмку.
В квартире раздавался еле слышный мелодичный звон. Дзинь-дзинь-дзинь…
Китаец! Фарфоровый советчик, который дает правильные подсказки. Он стоял… нет, точнее, сидел на серванте, между конфетницей и хрустальной вазой из Богемии. Китайская статуэтка эпохи Мин – узкоглазый, с отвислыми усами над нарисованной улыбкой, мудрец, скрестивший ноги в позе лотоса. Халат из красной глазури, штаны из голубой, золотые разводы, голова на невидимом шарнире. Сейчас голова покачивалась вперед-назад: дзинь, дзинь, дзинь. Сама по себе.
Студент не дотрагивался до статуэтки уже давно, несколько месяцев. Боялся. Однажды он хотел ее разбить, но не сумел. Потом она сама разлетелась на мелкие осколки, поранив ему лицо. Как маленькая бомба. А наутро снова стояла на своем обычном месте – целехонькая… Дзинь, дзинь, дзинь… Тогда китаец своим киванием подтвердил, что в него вселяется хозяин перстня. А потом он и голос услышал этого хозяина. Правда, решил, что померещилось… Дзинь, дзинь, дзинь! Звук становился все требовательней.
Студент и сейчас боялся. Ему казалось, что китайский болванчик подзывает его кивками фарфоровой головы. Терпеливо, настойчиво. Зная, что ослушаться нельзя. Невозможно. Студент подошел к серванту, остановился на почтительном расстоянии. Голова замерла на месте. Еще один кивок – одобрительный.
– Я не знаю, что мне делать, – просипел Студент севшим голосом.
Голова влево-вправо. «Не знаешь».
– Мне не простят, если я даже просто пожелаю Мерину смерти…