Влево-вправо. «Не простят».
– Но ослушаться нельзя…
«Нельзя».
– Тогда подскажи, как мне быть. Я не могу зайти и выйти незамеченным. Мерин хитер, а его челядь на зрение не жалуется.
Студенту вовсе не казалось странным, что он разговаривает с фарфоровой статуэткой. Один, в пустой квартире. С ним случались вещи куда более странные, он, можно сказать, привык.
– Может, подговорить Черепа или Султана? Денег им дать?
Влево-вправо. «Ни в коем случае».
– А может, и так прокатит? Мы ведь сидели с ним вдвоем, когда он мне про перстень рассказывал. Зайду, вроде побазарить…
«Не прокатит».
– Так что мне, просто сидеть и ждать?
Пауза. Кивок. Дзинь, дзинь.
– Чего ждать?
Студент мучительно потер лоб. Он не заметил, как и сам стал покачивать головой в такт движениям китайца.
– Слушай, раз ты такой умный, сделай так, чтобы и мне какие-то мысли передались!
Фарфоровая голова замерла. Китаец улыбался. Но что-то в облике статуэтки поменялось, Студент не мог понять, что. Подошел ближе. Он увидел…
Он привык не удивляться. Теперь это был не китаец. У статуэтки было лицо Матроса… Точнее, карикатура. Слишком низкий лоб. Слишком выпирающие зубы. Глаза-точки едва намечены легким касанием кисти художника. Матрос хищно скалился, глядя на Студента. Вдруг его голова качнулась и с легким стуком упала рядом. Дзынь…
Через месяц, в январе, Мерину стукнуло семьдесят. Юбилей. Обычно он не справлял дней рождения, но тут дата случилась не просто круглая, а прямо-таки банкетная, заслуженная. Такое богатство не спрячешь!
Султан от имени общины подорвался к Смотрящему с предложением: так и так, забиваем лучший зал в «Театральном» – коньяк, барашек, стерлядка, лучший джаз-банд, можем даже канкан организовать из девчонок областного ансамбля народного танца.
– В жопу все твои рестораны-канканы, – отрезал Мерин. – Нашему брату особо светиться не резон. Да и вообще… Вот моя халупа, вот мой стол, моя кровать, ничего мне больше не надо. Никуда отсюда не пойду. Ни здоровья, ни желания.
– А как же праздновать тогда? – опешил Султан. – Как братва поздравлять тебя будет?
– С чем поздравлять, ушлёпки? – каркнул Мерин и закашлялся. – С тем, что в сосновом клифте скоро лежать буду? Обойдусь! А кому сильно приспичит, тот зайдет в гости к старику, скажет доброе слово, посидит по-свойски, вспомнит былые времена. К Мерину записываться на прием не надо! И на этом – ша!
Таким образом тема с рестораном затухла, но и бросать Мерина в такой день одного тоже было не по правилам. Слегка пошуршав в обществе, Султан прикинул, что «посидеть по-свойски» намылилось не меньше тридцати рыл. Намечалась серьезная пьянка. Надо было и готовиться серьезно.
По блату в мебельной комиссионке приобрели два раздвижных стола: овальный и обычный – прямоугольный. В комнату влез только один, второй поставили в сенях. В ближайшей школе, где как раз шли каникулы, одолжили и привезли на «газоне» тридцать стульев из актового зала. Череп сказал, надо было парты брать, братву по двое усаживать, вместо чернильницы – пузырь водки, и чтобы Мерин перед всеми типа урок вел. Поржали.
Насчет еды и пойла решили особо не париться. Фитиль закупил пять ящиков водки, Жучок договорился с соседками – молодуха Верка жила через два дома, а тетя Клава-самогонщица – прямо напротив, чуть наискосок. Те обещали наварить картошки, холодца, нарезать сала домашнего, мяса нажарить, ну и подать-убрать, помыть… Ну, кажись, и всё. Ах, да. Султану приспичило, чтоб рядом с домиком цветами по снегу была выложено число «70», а над ним – большой глаз.
– Глаз? А на фига глаз?
– Ну, глаз, это значит – Смотрящий, это знак такой, – объяснил Султан. – Свои поймут, а остальным и на фиг не надо.
Идея показалась слишком экстравагантной, к тому же кто-то вспомнил, что у масонов, а может, даже у сионистов изображение глаза тоже используется, значит ворам такой символ – в падлу! Решили вместо глаза написать просто «Мерин». Верку подрядили на это дело за тридцать рублей…
Накануне празднества Студент наведался к юбиляру, вручил бутылку французского коньяку.
– Помнишь, ты говорил мне, что серьезный кент в гости без коньяка не ходит? Так вот, держи, Мерин. Выпей, чтобы здоровья тебе хватило еще на столько же лет, сколько этому пойлу.
Мерин взял бутылку, долго крутил в руках. Руки у него заметно тряслись.
– И сколько же этой бодяге исполнилось? – спросил он.
– Не знаю. – Студент пожал плечами. – Звезд не нарисовано, но денег стоит немалых. Так что, думаю, лет двадцать – двадцать пять.