— Привет, Мэтт. Чертов кран снова течет. — Она сдула упавшую прядь волос с лица и умоляюще захлопала ресницами. — У тебя есть пара минут?
Я взглянул на часы и понял, что у меня в распоряжении было не так много времени. Но миссис Хендерсон была такой милой леди, и мне ненавистно было отказывать ей.
— Конечно. У меня есть немного времени. Вернусь через минуту, мне просто нужно взять свои инструменты.
Перескакивая через две ступеньки, я забежал в свою квартиру, схватил инструменты из спальни для гостей и побежал назад по лестнице к квартире миссис Хендерсон.
Дженни улыбаясь, держала дверь для меня открытой.
— Ты бежишь так, будто говоришь, что у тебя не так уж и много времени, как ты заявлял. — Я подмигнул ей, когда заходил, и она покачала головой. — Это не к спеху, Мэтт. Ты мог бы сделать это завтра. Она бы не возражала.
Дженни была высокой, спортивной, двадцати с хвостиком лет, постоянно на ней были рваные джинсы и футболка. У нее были поразительные зеленые глаза, длинные крашеные черные волосы и пирсинг в носу. Она была довольно-таки привлекательной. Также она была очень даже лесбиянкой. Я знал это, потому что однажды ночью, покидая здание, я застал ее в объятиях своей девушки, когда та подвезла ее к миссис Хендерсон. Если бы я так не спешил, то остановился бы и посмотрел всё шоу. Мне показалось, что там назревало что-то горячее.
— Зачем откладывать на завтра то, что я могу сделать сегодня, Дженни?
Она пробормотала:
— Подлиза, — и провела меня прямо к месту протечки. Я самодовольно улыбнулся в знак триумфа.
Она присела на край ванны, чтобы смотреть, как я работал.
— У тебя сегодня вечером горячее свидание или что-то вроде этого?
— Что-то вроде, — признал я, затем добавил, дразнясь: — Но ты же знаешь, что я замечаю лишь тебя, Джен.
Она выпустила смешок.
— У тебя не те причиндалы, любовничек.
Я печально покачал головой.
— Я знаю. Вот поэтому-то я и записался на операцию в этом году. После ты сможешь называть меня Матильдой, и мы будем жить долго и счастливо.
Она открыла свой рот, чтобы ответить, несомненно, чем-то дерзким, когда послышался звук разбивающегося стекла, затем последовала речь миссис Хендерсон:
— О, дорогая.
Дженни выбежала из ванной.
Я выкрикнул:
— Всё в порядке?
Дженни ответила, потешаясь:
— Да. Просто миссис Хенд подумала, что стакан сока будет лучше смотреться на полу.
Миссис Хендерсон пыталась звучать оскорбленной, но я мог слышать улыбку в ее голосе.
— Ох, Д-джени. Ты уж-ж-асна.
Я улыбнулся на то, как они продолжали подшучивать друг над другом, и починил кран. Когда я покинул их квартиру, то посмотрел вниз на свои часы и облегченно вздохнул. У меня всё еще было время в запасе.
Белинда была матерью одиночкой из пригорода. Она была застенчивой и милой с ошеломительным телом, короткими темными волосами и добрыми карими глазами. Она записывалась ко мне раз в три месяца. У нее была дочь — Лилиан, которую она родила слишком молодой и каким-то образом нашла время, чтобы получить степень и заполучить более, чем пристойную работу в одной из самых крупных промышленных компаний США. Она путешествовала по работе, поэтому ей подходили наши ежеквартальные тайные встречи.
Я взял себе за правило, узнавать насколько можно больше о своих клиентах. Когда это возможно. Забавной вещицей по поводу Белинды было то, что она могла разговаривать с толпами из сотни человек и глазом не моргнув. Но поставь ее перед мужчиной в баре, и она бы замкнулась в себе.
С Белиндой каждая встреча была первым свиданием. Каждую встречу я мог быть разным человеком. Мне это отлично подходило, потому что я мог перевоплощаться в личность, в зависимости от настроения, которое у меня было на тот момент.
Я надел подходящие темные джинсы и серую рубашку, проскользнул в пару итальянских кожаных туфель, и затем пошел вниз в бар, чтобы встретиться с Белиндой на нашем «свидании вслепую».
Прежде, чем мне удалось сесть, я увидел ее. Она заметила меня и улыбнулась, подходя ко мне. Я встал, ожидая ее появления. Я не знаю, как это произошло, но когда собирался поздороваться с ней, из моего рта вылетело имя, которое я не планировал произносить:
— Майя?
Белинда мгновение моргала от растерянности, а затем улыбнулась и закивала. Она подняла руку, чтобы заправить выбившуюся прядь за ухо и застенчиво улыбнулась.
— Майя, — она проговорила задумчиво. Затем посмотрела на меня и согласилась. — Да, я Майя. А ты, должно быть...— она восхитительно поморщила свой носик, — ... Ник.
О, боже. Она подумала, что я играл с ней в ролевые игры. Я уже собирался извиниться, когда заметил одобрительную улыбку Белинды. Теперь уже я ничего не мог сделать. Казалось, ей понравилась смена имен. Честно говоря, и мне тоже. Да, это так и было. Я официально был больным мудаком.
Мне необходимо было выпить. Легкая улыбка, которая обычно была у меня на лице, этим вечером смотрелась не очень, и даже хотя я оставил верхнюю пуговицу расстегнутой, я чувствовал, что задыхался.
— Ты хотела бы что-нибудь выпить... Майя?
Белинда посмотрела на меня искоса. Она была довольно хорошенькой.
— Нет, спасибо. Но я умираю с голоду.
Слава Богу. Я был рад этому повороту событий. Я взял Белинду под руку и повел ее в ресторан отеля, по пути бормоча ей какие-то бессмысленные слова. Белинда также беспечно мне улыбалась и отвечала без всякого смысла, затем я встал позади нее и помог ей сесть, потому что был долбаным джентльменом, и она платила за эту часть меня.
Мы сели друг напротив друга и немного поговорили. Затем заказали и съели по фирменному блюду. Я выпил слишком много для обычного ужина, и когда мы добрались до лифта, чувствовал себя чертовски подвыпившим и возбужденным.
Я крепко сжал руку Белинды и прижал ее ближе к себе, благодаря Бога за то, что мы были одни в этом лифте. Как только за нами закрылись двери, я медленно повел ее в угол этой маленькой коробки. Положив руку ей на живот, я наклонился ниже и прижался губами к ее щеке. Я закрыл глаза и прошептал в отчаянной мольбе:
— Могу я поцеловать тебя... Майя?
Ее ответом стал легкий вздох. У меня не было времени думать о том, что я делал, для меня это стало инстинктивно. Я был проститутом. Я этим занимался.
Зажимая в угол, я поцеловал ее в щеку, прежде чем, слегка повернувшись, захватил ее рот в плен глубоким, требовательным поцелуем. Я мог чувствовать шок Белинды. Обычно, я не был таким дерзким, но этой ночью Белинда не была самой собой. Она была Майей. А я был Ником.
Оказалось, Ник был похотливым сукиным сыном, поэтому я продолжил в том же духе. Мне не мешало то, что я был захмелевшим. Возможно, я просто использовал это как оправдание. Несмотря на свой шок, я услышал ее стон. Этого хватило, чтобы завести меня. Я целовал Белинду так, как никогда прежде не целовал ни одну из своих клиенток. Я целовал ее так, как хотел бы поцеловать женщину, как я страстно желал поцеловать женщину. Безудержно и дико.
Ее язычок выскользнул и коснулся моих губ. Мои руки оплели ее талию и со стоном я прижал ее к своему телу. Я терся своим стояком под джинсами о ее живот и был удовлетворен тем, как у нее сбилось дыхание. Мне нужно было оказаться внутри Майи...
Белинды. Мне необходимо было оказаться внутри Белинды.
Итак, как если бы Боги секса услышали мой немой приказ, двери лифта открылись на нашем этаже, и в сплетении наших губ и рук мы каким-то образом, спотыкаясь, добрались по коридору к нашему номеру. Я не помню, как открыл дверь, потому что действительно не помню, как я делал это.
Я вел ее к кровати, пока она не врезалась в нее. Касаясь рукой ее плеча, я толкнул ее назад, она упала на кровать, и мечтательная улыбка засияла на ее лице.
Мой неистовый стояк отдавал свои приказы и, по глупости, я его слушался. Мои пальцы расстегивали пуговицы на ее блузке, и как только я закончил с последней, то отодвинул ткань, рассматривая свой приз. Белинда смотрела на меня широко распахнутыми глазами, когда я наклонился и грубо поцеловал ее в губы, мои руки скользнули по ее животу, вдоль ребер, и нежно сжали ее грудь.