Нет.
Все не так, как должно было.
Я безмолвно плакала, зная, что надо было принять решение.
***
Позже, этим же днем, я собралась с силами и пошла туда, где, как я была уверена, мне не были рады. Игнорируя этот факт, я подняла руку и постучала.
Дверь открылась, и там стояла моя мама, ее лицо выражало неодобрение.
— Миа, у тебя же есть ключи, сладенькая. Тебе не нужно стучать.
Узел в моем желудке ослаб, когда я прошла за ней в дом.
— Я не знала, захочешь ли ты меня видеть, — призналась я.
Она махнула мне рукой, когда мы были уже на кухне.
— Из-за этой маленькой размолвки? — Ее бровь вздернулась, но она смягчилась улыбкой. — Мы семья. У нас они могут случаться. Честно говоря, я удивлена, что она не произошла раньше.
Мои брови метнулись вверх. Кто эта женщина?
Когда она увидела мое удивленное выражение лица, она улыбнулась и взяла меня за руку.
— Бабушка была занозой в заднице, Миа. Были дни, когда я едва могла выносить ее. Она вырастила меня. Я просто должна была стать занозой в твоей заднице.
Я пододвинулась к ней. Положив свою руку на ее, и, сжав, я сказала хриплым голосом:
— Прости меня, мама. Мне так жаль. Мне никогда не следовало говорить тех слов, которые я сказала. Я не имела этого в виду. Я была зла из-за кое-чего другого, а сорвалась на тебе.
Она наклонилась немного ближе и нежно улыбнулась.
— Я прощаю тебя. Я люблю тебя.
Я больше не могла выносить расстояния между нами. Я обняла ее и прижала к себе. Мне нужен был контакт. Я чувствовала ее удивление, но после короткого мгновения ее руки обернулись вокруг меня, и она обняла меня в ответ. Когда я отстранилась, ее глаза были влажными. Улыбаясь, я потянулась и вытерла ее слезы своим рукавом.
Мама пробормотала:
— Мне нравится это. Мы недостаточно много обнимаемся, ты и я.
— Ну, мы это изменим.
Моя мама никогда не могла справляться со своими эмоциями. Она быстро прочистила свое горло и повернулась к холодильнику.
— Ты голодная, сладенькая?
Я не ела с обеда прошлого дня, но положила руку на живот, в котором ощущала одну пустоту. Я не была голодной.
— Нет, спасибо, я уже ела. — Я с легкостью солгала.
И она сделала то, что и обычно, абсолютно проигнорировала меня, взяла продукты, чтобы сделать сэндвич, когда я сказала ей.
— Мам, мне нужно тебе кое-что рассказать.
Раскладывая ингредиенты на столешницу, она слабо улыбнулась.
— Я знаю о Куинне, Миа. Твой брат был здесь сегодня утром.
Мой желудок скрутило. Я хрипло ответила:
— Ох. — Я сглотнула подступившую желчь, румянец вспыхнул у меня на щеках. — И что он в точности сказал?
Выражение на лице мамы прояснилось.
— Он расстроен, Миа.
— Я знаю, — прошептала я.
Она пожала плечами.
— Я сказала ему, что это не его ума дело.
Мои глаза широко распахнулись, и я воскликнула.
— Ты этого не сделала!
Мама бросила кусочек пшеничного хлеба на столешницу, положив на него ветчину и сыр. Она кивнула, ее брови метнулись вверх.
— О да, еще как сделала. — Добавив латук и майонез, она положила второй кусочек хлеба на бутерброд и передала его мне вместе с салфеткой. — Ешь, — приказала она.
Я откусила большой кусок сэндвича, с энтузиазмом пережевывая его. Казалось, мама была удовлетворена увиденным и продолжила:
— Миа, ты больше не ребенок. Ты — женщина, и вольна встречаться с тем, кто тебе нравится. Сейчас Гарри расстроен, но ты его младшая сестренка. Я не думаю, что, он был бы счастлив с любым твоим выбором парня. Я думаю, что он больше расстроен из-за того, что он узнал об этом последним.
Мое дыхание стало поверхностным.
— Все это произошло так быстро...— я замолчала.
Мама слегка склонила голову и прищурилась.
— Тебе он нравится?
— Я люблю его, — я ответила без промедления. — Я люблю его больше всего на свете.
Мама улыбнулась, и это подарило мне маленькую частичку уверенности.
— Тогда борись за него. — Она закатила глаза. — Гарри переживет это. — Затем она неуверенно добавила: — В конце концов.
Я подняла свой сэндвич.
— Надеюсь, ты права, мама.
Она встала и заявила:
— Я всегда права.
Я действительно надеялась, что так и было. На самом деле, я рассчитывала на это.
45 глава
Куинн
Прошло две недели с тех пор, как мы с Мией официально были вместе, и мне бы хотелось сказать, что все было лучше, чем на самом деле.
Начало отношений было новым и волнующим временем. Нам следовало быть на стадии конфетно-букетного периода, где все было бы весело, мы не могли бы насытиться друг другом, но то, что случилось с Гарри, ранило нас обоих так, что, боюсь, от этого нам не оправиться.
Миа отступила, и кто-то другой занял ее место. Она притворялась, но я не был полностью уверен, что все так уж хорошо. Было что-то автоматическое в том, как она говорила в последнее время, и ее улыбки были пустыми, почти такими же пустыми, как и ее взгляд.
Я переживал. Я любил Мию. Она была моим миром. Когда я видел ее такой, то пугался. Мне нужно было попытаться исправить это, или же я рисковал потерять ее.
Что-то подсказывало мне, что если Гарри отвергнет само существование наших отношений, то мы с Мией не сможем быть парой. И часть меня ненавидела Гарри за это, потому что я не был уверен, что он смирится с тем, что он там, бл*дь, против нас бы не имел. И не только за это, ведь я был уверен, что я бы не справился и не пришел в себя, если бы потерял Мию.
Он был прав. Я не был достаточно хорош для нее, но я собирался сделать все, что было в моих силах, чтобы все получилось. Крах наших отношений не был для меня вариантом. Особенно не после того, как они по-настоящему начались.
В течение недели я наблюдал, как моя девушка сбегала в ванную, пропадала там часами и возвращалась оттуда с красными глазами. Я слышал ее тихий плач ночью, когда она была уверена, что я спал. Наблюдал, как счастье медленно исчезало из нее, задаваясь вопросом, навсегда ли это.
Я не собирался позволять грусти стать основной составляющей жизни Мии. И поэтому поднял руку и нажал кнопку дверного звонка. Гарри открыл дверь и осмотрел меня сверху донизу. Я не упустил из виду его трехдневную бороду или пустые пивные бутылки на барной стойке. Казалось, Гарри был настолько же несчастен, как и мы.
Мы оба молчали и осторожно смотрели друг на друга, ожидая, действий. Прошло несколько секунд, и Гарри удивил меня, сделав шаг от дверного проема, дав мне пройти в комнату.
Я зашел, и он закрыл за мною дверь, проходя мимо, спросил:
— Чего ты хочешь?
Если он считал, что нет необходимости в формальностях, то и мне они не были нужны. Я стоял в нескольких шагах от него и сказал, так как есть:
— Ты пытаешься уничтожить нас прежде, чем у нас появился хотя бы шанс, Гар.
Он нахмурился, а его челюсти напряглись. Он ненавидел меня, и это было предельно ясно.
Обычно я ненавидел просить. Но сегодня? Не так уж и сильно. Мне нужно было сделать то, что нужно.
— Мие больно, и этому причина — ты. Я... — я засомневался. — Я не знаю, что делать, но знаю, что если я и дальше буду видеть, как ей больно, то приду за этой причиной. Ты меня понимаешь?
— Это угроза? — пробормотал Гарри, изображая скуку.
Господи, он меня выводил из себя.
— Ты знаешь это. Я люблю ее больше всего на свете. — Я сделал паузу, чтобы он впитал мною сказанное. — Больше всего на свете, Гар. — На меня нахлынуло чувство грусти, к которому я не был готов. Оно показало свое лицо, когда я заговорил. — Мне все равно, что ты ударил меня. Мне все равно, что ты наговорил мне дерьма, которого я не заслуживал, но... но я не могу позволять тебе причинять боль ей.
— А если я бы сказал тебе, что покончу со всем этим, только если ты согласишься больше не встречаться с ней? — спросил он язвительно.