Я не обманывался, думая, что мне придется легко на тренировках.
— Я понимаю.
Он передал мне папку и, кивнув ему, я вышел оттуда, готовый отречься от своей жизни, ради хоть какого-то подобия нормальности.
39 глава
Миа
Дом был слишком тихим и подавляющим. Мне нужно было выбраться из квартиры, и было так много вечеров, когда я могла припереться на порог Билла и Терри, как потерянный щенок.
Им также нужно было время, чтобы побыть наедине. Я чувствовала, будто переходила границы. Они уверяли меня, что они были рады мне в любое время, и я знала, что Терри не сказал бы этого, если бы так не считал. Но я чувствовала себя ужасно, вроде я – третий лишний, так, будто они нянчились со мной.
Прошло почти две недели с тех пор, как Куинн сказал мне те, причиняющие боль, слова, и, хотя мне все ещё было больно, эта боль перешла из причиняющей острой боли к ноющей.
В то утро, когда он принёс торт к моей двери, я была удивлена. Представьте моё удивление позже, когда я вернулась домой тем же вечером и нашла огромный букет цветов у своей двери. Я не имела ни малейшего представления, что это были за цветы, но, к счастью, прикреплённая маленькая карточка поясняла, что это пурпурные гиацинты, и именно этот цвет означает «прости». В записке также было написано: «Я засранец. Пожалуйста, позволь мне быть твоим засранцем».
Я улыбнулась сама себе, внесла цветы в квартиру и достала телефон.
Я: Цветы просто восхитительны.
Не прошло и минуты, как я получила ответ.
Куинн: Не так восхитительны, как ты.
И каждый день после этого что-то ожидало меня у моей двери.
Сначала пришла упаковка вяленого мяса индейки с запиской «Повёл себя как индюк», а слово «индюк» было подчёркнуто аж три раза. Затем мне принесли леденец на палочке, с приклеенной запиской «Я отсос». После этого была неожиданная посылка с сосиской из местной мясной лавки, а послание на сосиске гласило: «Прости, я был членоголовым». Затем прислал плюшевую собачку с запиской, в которой было написано «Мне жаль. Могу я уже выйти из будки?»
Самым последним подарком была пачка жвачки. На карточке внутри было небрежно написано: «Иногда мне кажется, что у меня жвачка вместо мозга. Прости!»
С каждым подарком ко мне возвращалась улыбка. Не из-за того, что он тратил деньги на меня, а из-за смысла, который он вкладывал в них. Как я могла не видеть, насколько Куинн сожалел? Его стараний внутри каждой посылки было достаточно, чтобы увидеть, насколько он беспокоился.
Итак, я отправилась на работу с улыбкой на лице. И конечно, Элла могла учуять что-то интересное, поэтому кинулась к моему столу. Я была рада, что ее походка вприпрыжку частично вернулась. Поступок Рика было не так просто пережить, но она пыталась.
Она села на мой стол и прошептала.
— Что доставили сегодня?
Я передала ей пачку жвачки, и, выглядя растерянной, она открыла записку и прочитала ее про себя. Ее выражение лица стало таким сентиментальным, и она нахмурилась, глядя на меня. Забрав у меня пачку жвачки, она ударила меня ею.
Я вздрогнула, ошеломлённо.
— Ай! За что это?
Она одарила меня пристальным взглядом, наклонилась вперёд и прошипела:
— Ты наконец-то собираешься его простить? Господи. Ты знаешь, сколько женщин могли бы убить за то, чтобы очутиться на твоём месте? — Она вздохнула. — Я знаю, что он облажался, Миа, но он сожалеет. Он признал, что ревновал. Что уже очень много значит. Черт, после того, через что я прошла, я самый большой скептик из всех, и я верю ему, когда он говорит, что сожалеет. — Она посмотрела на меня с заинтересованностью. — А ты нет?
Я слабо кивнула.
— Верю.
Она снова бросила в меня жвачку, попав в плечо.
— Тогда чего же ты ждёшь? Звони ему!
Я предотвратила следующий удар и предупредила ее.
— Элла, если ты не прекратишь меня бить, я выдру у тебя локон и буду махать им как трофеем.
Элла надула губки, и я улыбнулась.
— Я планирую позвонить ему в конце недели. На следующий день после вечеринки. Тогда я не буду испытывать стресс от этого мероприятия, думаю, я буду более спокойная. И время будет подходящее.
Ленивая улыбка растянулась на ее алых губах.
— Ты же знаешь, что он любит тебя, правда?
У меня внутри все перевернулось.
— Я не знаю ничего по поводу этого. Я знаю, что нравлюсь ему, но любовь? Нет, я так не думаю.
Она закатила глаза и встала.
— Я даже не собираюсь занимать себя спорами с тобой, — затем она спросила: — Не хочешь пойти в бар сегодня вечером?