– Я сейчас, Анелечка, я сейчас… Чай будем пить с вареньем, я блинов напекла… Ты вишневое варенье любишь, Анелечка? Надо же, имечко какое у тебя необычное… Кто ж такое придумал-то, интересно? Папа? Мама?
– Не знаю… Они вместе придумали, наверное.
– А они у тебя каких кровей, папа-то с мамой?
– Простите, не поняла…
– Ну… Фамилия у тебя какая? Поди, не русских кровей-то? А?
Мама Егора даже замерла на секунду, востренько на нее глянув, будто иголкой насквозь пронзила. И, не дождавшись ответа, тут же снова заговорила быстро:
– Хотя вроде смотрю на тебя и не вижу ничего такого… Красивенькая ты, личико чисто русское. А мамка-то с папкой вместе живут или как?
– Нет. Они в разводе давно.
– Ишь ты… В разводе, значит… И я тоже с отцом Егорки в разводе, одна напрягаюсь, сына ращу. Нынче все бабы так и живут, куда ни сунься! Мужикам-то деточки совсем не нужны! И попробуй-ка вырасти вас! Одень, обуй, образование дай! Да смотри еще, чтобы дитенок твой с плохой компанией не связался, где пьют да всякую дрянь употребляют… Ты уж присматривай за Егоркой-то, ладно? Вишь, он тянется к тебе… Со мной вот знакомиться привел…
Анеля кивнула неловко и глянула на Егора, будто ждала, когда он остановит мать, скажет хоть что-нибудь. Но лицо у него было очень довольным, слегка снисходительным даже. И потом, когда ее домой после гостевания провожал, тоже молчал многозначительно. И только сейчас спросил вдруг, почему она не интересуется тем, как отнеслась к ней мама…
– …Ты ж сидела как истукан, даже не улыбнулась ни разу, помнишь? Мамка и так и сяк перед тобой выплясывала, а ты…
– Значит, я ей не понравилась, да?
– Ну, я этого не сказал… Говорю же, с одной стороны, вроде ты ей понравилась, а с другой… С одной стороны, говорит, хорошая ты, не шалава. Приличная вроде девушка. А с другой… Малахольная какая-то. Разговор не поддерживаешь, сидишь, будто чужая. Трудно тебе было хоть пару слов сказать, что ли? Вот скажи – трудно? Чего ты все время из себя состроить что-то пытаешься, а? Ну чем ты лучше меня, скажи?
– Егор… Извини, но я не знаю, как отвечать на подобные вопросы. Наверное, мы с тобой разные очень, извини.
– То есть я все же плохой для тебя, да?
– Нет, ты не плохой… Я ж тебе объясняю – мы разные. И, наверное, зря согласилась прийти…
– Ну чего ты опять начинаешь, а? Зря да не зря… Ну зачем ты? Я стоял тут, ждал тебя… Звонил…
– Извини. Ладно, пойдем гулять. Мы ж гулять хотели, правда?
– Ну да… Хотели. Да только погулять мы всегда успеем… У меня к тебе другое предложение есть.
– Какое, Егор?
– У меня сегодня у одного знакомого пацана днюха наметилась. Там тусовка такая будет – зашибись! Пацан-то не из бедных, и бухло хорошее будет, и музон клевый… Пойдем, а?
Анеля растерялась, не зная, что ему ответить. То есть как бы так вежливо отказаться, чтобы он не обиделся. Да и вообще… Не надо было сразу идти на это свидание, ведь не хотела, а согласилась зачем-то! Просто неловко было отказывать… Подумала – ну что будет плохого в том, что они с Егором просто погуляют? Он сам так и сказал – мы просто погуляем, и все…
– Ну вот чего ты опять напряглась, чего? – немного нервно спросил Егор, не выпуская ее локоть из руки. – Ну что я такого сказал, а? Всего лишь в гости позвал… Говорю же тебе – там тусовка классная будет… И нас уже ждут, мне пацан недавно звонил! А мы тут стоим, время теряем!
– Ты иди один, Егор, без меня… Мне не хочется что-то…
– Почему тебе не хочется, объясни? Ну почему?
Анеля снова дернулась, пытаясь освободить локоть из его цепких пальцев. Пробормотала тихо:
– Да ничего я не хочу тебе объяснять… Не хочу… Пусти… Пусти меня, Егор!
– А, понял… Понял, кажется. Ты боишься, что все будет как в прошлый раз? Все еще помнишь, что ли? Вроде уж забыть пора…
– Да ничего я не боюсь… Пусти!
Конечно же, она помнила, как все было в прошлый раз. Как пошли в гости на день рождения к девушке по имени Кристина, как там грохотало что-то из динамиков, лишь отдаленно напоминающее музыку, как отплясывала под нее распаренная алкоголем и бестолковым весельем тусовка. И как она себя чувствовала во всем этом безобразии – просто ужасно… Как Егор увел ее в пустую комнату и плотно закрыл за собой дверь, жадно принялся целовать, елозить руками по телу, и она жутко растерялась от такого напора. И опомнилась, когда он повалил ее на кровать, и выскользнула ужом, бросаясь к двери и проговаривая почти истерически:
– Не смей! Не смей меня больше трогать! Ты с ума сошел, что ли? Как тут дверь открывается, я не могу ее открыть…