По команде секундантов, оба стали медленно сближаться. Расстояние между ними стало сокращаться и так же стало неумолимо сокращаться время до окончания развязки. Усмешка так и застыла на губах Александра. Они смотрели друг другу в глаза, не делая ни одного лишнего движения. Казалось, прошла целая вечность, а на самом деле всего лишь несколько так долго тянувшихся секунд. Стояла полная тишина, лишь трава поскрипывала под ногами противников.
И вот эту тишину прервал топот копыт. К дуэлянтам стремительно кто-то приближался. Противники в некотором замешательстве остановились и взглянули на своих секундантов.
— Ну, давайте же ваш сигнал, быстрее! — в раздражении крикнул Мюрат. — Чего вы ждете! — он опять уставился на поручика.
Но секунданты не решились подать требуемый сигнал. Тем временем из-за деревьев показалась группа всадников из восьми человек. Впереди колонны ехал офицер в чине капитана. Всадники подъехали ближе, но не спешились.
— Господа, в соответствии с указом Его Императорского Величества Александра 1 дуэли запрещены. Прошу вас всех сдать свое оружие и проследовать за нами, вы все арестованы — объявил капитан четким и громким голосом.
Александр побледнел. Какой скандал! Маршал Мюрат и два французских генерала недоуменно уставились на офицера. Поручик Меньшиков безразлично стоял неподалеку, как будто это его совсем не касалось. Андрей Воронцов побледнел еще больше Александра. Николай Репнин сначала было, попятился назад, поближе к доктору, но потом резко остановился.
Удивление французов сменилось бурным негодованием.
— Я Иоахим Мюрат, маршал Франции, король Неаполитанский! Я не подчиняюсь законам Российского Императора! Тем более мы не в России! — громогласно объявил он.
Французские генералы молчали, но по всему было заметно, что они полностью согласны с маршалом.
— Ловко! — усмехнулся Александр. — А если бы на нас наткнулись французы!?
Капитан немного замешкался. Было видно, что он был в некоторой нерешительности. Он явно не знал, как ему поступить. После недолгих раздумий, он обратился к французам:
— Вы правы. Я не имею права арестовывать вас. По — этому вы господа свободны. А поручиков я прошу сдать оружие.
— Капитан — поручик Меньшиков подошел к офицеру. Тому пришлось спуститься с лошади. Меньшиков понизил голос. — А может быть, мы разойдемся по-мирному. Вы знаете, кто это? — он взглянул на Александра. — Это его высочество Романов Александр Романович.
Да, капитан знал, кто это. Но он получил четкие инструкции, и особенно в отношении его высочества.
— Законы Российской Империи написаны для всех, поручик. И император сам решит, что делать в данной ситуации. Приказываю сдать оружие — он снова повысил голос, чтобы его слышали все присутствующие.
— Капитан, ну вы же дворянин. Разве вы никогда не участвовали на дуэлях? Ну, вы же знаете, как это происходит! — опять попытался вразумить офицера Меньшиков. — Ну, давайте разойдемся по хорошему, и никто об этом инциденте никогда не узнает.
Капитан и, правда, их понимал. Он сам бы с удовольствием вызвал французов на дуэль. Он ненавидел их, ненавидел за Фридланд, за этот мир. Но он был солдатом и привык подчиняться приказам. А приказ у него сейчас был один — ехать за доктором и арестовать участников дуэли. Не последнюю роль в принятии решения послужило и то, что этот приказ был отдан князем Романом Александровичем. Капитан попадал в милость к князю, и в то же время мог быть уверен, что с поручиками ничего страшного не случится. На его лице появилось строгое и непреклонное выражение:
— Господа, повторяю последний раз. Сдайте оружие и следуйте за нами.
Маршал Мюрат уже успел надеть мундир. Шляпу, которая послужила поводом к дуэли, он держал в руках. Мюрат посмотрел на Александра:
— Что ж, мне очень жаль, поручик. Жаль, что наш поединок так и не состоялся. Но я надеюсь, что мы еще встретимся, и может быть тогда и решится, кто же все-таки из нас был прав. — В голосе Мюрата не было ни ненависти, ни неприязни, которые противники демонстрировали друг другу совсем недавно, а только искреннее и неподдельное сожаление.
— Обязательно — в тон маршалу ответил поручик — обязательно встретимся.
В этот момент никто из них не знал, что судьба снова сведет их вместе, но не сейчас, а позже и не на дуэли, а совсем при других обстоятельствах.
Когда французы удалились, Александр Романов протянул свою шпагу и пистолет солдату, тем самым, подавая пример своим приятелям. Он готовился к огромным неприятностям и сожалел только о том, что его друзьям придется отвечать вместе с ним. Его взгляд непроизвольно упал на доктора. И в памяти сразу всплыл тот день, когда Александр увидел этого человека в первый раз. Это было года три назад, в их доме в Петербурге. Его младшая сестренка Анна приболела, и даже не приболела, а была очень сильно больна. Отец делал все, что мог. Сколько только докторов не перебывало в доме, даже из-за границы. Но они ничего не могли сделать. Все были в отчаянии. А однажды отец пришел поздно и привел с собой этого человека. Доктор был немногословен, он лишь коротко кивнул присутствующим, как будто не они, а он был принцем императорской крови. Роман Александрович провел доктора прямо к дочери. Они пробыли там очень долго. Потом этот человек ушел, и больше его Александр не видел. Но через неделю Анна выздоровела, хотя все врачи и давали неутешительные прогнозы. Было ли выздоровление Анны связано с приходом этого человека, Александр так до конца и не понял. И вот сейчас этот человек здесь. Что бы это могло значить? Александр хотел подойти к доктору, но тот лишь бегло взглянув на поручика, вскочил в седло и медленно поехал по тропинке, никому не сказав ни слова. Капитан даже не пытался его задержать, хотя доктор так же, как и они, все, должен был быть наказан. Это еще больше удивило Романова и уверило его в мысли, что именно доктору они все обязаны этим арестом. Он с подозрением взглянул на Репнина. Тот стоял все на том же месте и растерянно смотрел вслед удаляющемуся всаднику. Александр попытался отогнать от себя предательское подозрение. Он вспомнил, как Репнин испугался появлениюсолдат. Он явно их не ждал. Нет, его друг не мог быть предателем. Александр не должен сомневаться в нем. Ведь сомневаться в своих друзьях, это, значит, сомневаться в самом себе.