— Отчего же? — Улыбнулся Роман, но ему было не весело. Как же было неприятно общаться с Александром на эту тему.
— Отчего, что? — Император понял, что его высочество не желает говорить об этом, но Александру было важно знать.
— Отчего же он не сказал вам о причине своего поступка?
— Он сказал, что вы знаете, за что он вас так и это главное. Так знаете?
Роман смотрел императору в глаза. Во взгляде было только упрямство и не тени раскаяния. Император Александр тоже смотрел на него и не собирался сдаваться. Не дождавшись ответа, он пошел в наступление:
— Граф Ростопчин благородный и верный трону человек. Он всегда верой и правдой служил короне. И должно было произойти что-то невероятное, если он решился на это преступление.
— А может быть, вы ошиблись, и он был не настолько предан короне. — Холодно ответил Роман. Но он все же понял, что император не отступит и придется ему все рассказать. Но слова застревали в горле и не желали слетать с языка. Это было унизительно. В этот момент Роман ненавидел Ростопчина, лучше бы он его убил.
— Я не думаю, что ошибся, — продолжал давить император. — Я долго думал и пришел к выводу, что у него были сугубо личные причины и к политике они не имеют никакого отношения. — Государь выдержал паузу и нанес последний удар. — Все дело в женщине? В его жене?
Роман с надменной улыбкой продолжал смотреть на императора. Зачем тот спрашивает, если и так все знает? И что, женщина веская причина для убийства?
— У вас был роман с Верой Петровной?
— Роман? — Его высочество, кажется, рассмешило такое предположение. — Какой роман? Несколько приятных ничего не значащих часов.
— Не значащих для вас. — Александр смотрел на его высочество и вероятно был удивлен его ответом. — Екатерина Алексеевна знает?
Роман смотрел на него, как на сумасшедшего. Как ему в голову могла прийти такая нелепость. — Конечно, нет. А причем здесь Екатерина Алексеевна?
— Не причем. Просто я всегда считал ваш брак с Екатериной Алексеевной… ну, идеальным что ли.
— Так и есть. Я ни за что бы не обидел ее. И она не должна об этом знать. А Ростопчин просто глупец.
— И он заплатит жизнью за свою глупость, — тяжело вздохнул Александр.
— Вам его жаль? — Спросил Роман.
— А вам?
— Ужасная боль от раны не дает мне возможности его пожалеть. К тому же если бы у нас убивали за адюльтер, количество придворных при дворе значительно бы уменьшилось.
— Вы правы. Он должен умереть. Он пролил кровь российских императоров и за это заслужил смерть. Пока ни кто не знает о его аресте. Это хорошо. Вы же не хотите, чтобы узнали о том, за что он арестован и по какой причине он хотел вас убить?
— Не хочу. — Серьезно сказал Роман. В его взгляде больше не было насмешки.
— Да. — Император поднялся со стула, намереваясь уйти. — Поправляйтесь. Я позову Екатерину Алексеевну.
— Зачем? Не надо, — запротестовал Роман, — пусть отдыхает.
— Я обещал ей, что сообщу, когда вы очнетесь. Я позову ее. — Император улыбнувшись, направился к выходу. Но, остановившись на пол дороге, развернулся и подошел к окну. Он отдернул занавеску и в комнату тут же проникли лучи дневного света. Роман полуприкрыл глаза, а император весело произнес:
— Вы правы, похоже на склеп. А у нас, слава богу, никто не умер.
После ухода императора, Роман, молча, сидел, уставившись в одну точку. Он думал о Екатерине. Вспомнились ее слезы, ее крики отчаяния. Он уже только за это желал графу смерти. Но потом в его мысли невольно вторгся образ Веры Петровны, ее красивые и нежные глаза и взгляд Василия Ростопчина такой колючий и злой. «А может, я и правда, заслужил это? — Подумал Роман. — Может это и есть высшая справедливость?»
Андрей не находил себе места, мучаясь от неизвестности. После разговора с графом Ростопчиным, Андрей не знал, как ему поступить. Невиновный человек мог заплатить своей жизнью за преступление другого человека. Признался ли Василий императору, что это он пытался убить Романа Александровича? Или промолчал? Отпустили ли графа Орлова? Или он до сих пор в тюрьме? Андрей метался по комнате, не зная, что ему делать. Пойти к императору и все ему рассказать? Но как он мог. Василий признался ему, как другу. К тому же Воронцов надеялся, что Ростопчин сам пойдет к императору.
На улице было уже совсем светло, наступил новый день. Андрей сам не мог понять, как ему удалось оставаться всю ночь на посту. Внутри все бушевало и бурлило, мечтая вырваться на свободу. Он присел на стул, на котором накануне ночью сидел Василий Ростопчин, и обхватил голову руками. Волосы растрепались, приходя в полный беспорядок. В таком виде и застал друга Петр Меньшиков, как ураган, ворвавшийся в караульную. Губы поручика растянулись в усмешке:- Ты что такой растрепанный, Андрей. Если бы не знал, что ты был в карауле, подумал бы, что ты провел бурную ночь.