— Это единственное, что могу дать. Чистых маек нет, — подает он мне рубашку.
Я кошусь глазами на свободный крючок для полотенец, но Гордеев лишь приподнимает бровь и протягивает руку настойчивее. Я вынуждена перестать прикрывать грудь, чтобы принять одежду. Ящер не спешит уходить.
Проводит рукой по моему животу, сжимающемуся под его ладонью. Мне кажется, я даже начинаю подрагивать. Хмыкнув, он оставляет меня одну.
Да уж! Соблазнительница века!
Я ещё некоторое время робею, но потом всё же забираюсь под воду. Я всё уговариваю себя перестать быть невинной овечкой, собираюсь духом и, кажется, так долго торчу в душе, что Ящер, скорее всего, уже уснул.
Выбиравшись из кабины и обработав коленку, критически осматриваю себя в зеркале. Стараюсь посмотреть на себя чужими глазами. Не получается. Только ещё раз расстраиваюсь по поводу своей блёклости. Без туши и драпирующих тряпок я всё та же Моль. Накидываю рубашку и, покусав губы, решаю её не застёгивать. Скудная эротика в моем исполнении.
Выглядываю из ванной. Заслонив лицо рукой, Ящер лежит на дальней половине огромной кровати. Смуглое тело выделяется на светлом постельном бельё, а татуировки кажутся языческими символами. Простыня, укрывающая Гордеева, сползла так низко, что внизу плоского живота с кубиками пресса видны волосы. По-видимому, Денис Сергеевич не заморачивается лишней одеждой во время сна.
Помявшись на пороге ванной, звучно щёлкаю выключателем, чтобы привлечь внимание Ящера, и мне это удаётся. Он хмуро смотрит на меня, и у меня тут же слабеют колени. Я вижу, что его внимание приковано к полоске кожи, что видна в незастегнутой рубашке. Отступать некуда, и в полной тишине под прицелом его глаз я приближаюсь робкими шагами, обхожу кровать и встаю с его стороны.
Не знаю, куда деть руки, но вспоминаю, что ему нравились мои волосы. Распускаю пучок, собранный мной для душа, и слегка намокшие на концах пряди ложатся на плечи.
Не вставая, Ящер отдёргивает в сторону полу рубашки и оценивающе рассматривает обнаженное тело, скользя взглядом от ключиц вниз по груди к животу и останавливаясь на самом интимном. Я с трудом удерживаю себя, чтобы не прикрыть лобок руками.
— Ты понимаешь, на что соглашаешься? — металлическим голосом спрашивает он.
Я облизываю губы и киваю. И чтобы не передумать, скидываю рубашку.
Глава 9
Взгляд Ящера неуловимо меняется. Он всё ещё пугающий, но уже как-то по-другому.
Гордеев садится и спускает ноги с кровати, я чувствую его дыхание на своём животе. Подушечкой пальца он прикасается к треугольнику из маленьких родинок слева от пупка, и у меня вырывается прерывистый вздох. Я так нервничаю, что пальцы на ногах поджимаются. Напряжение в спальне нарастает, но, кажется, только для меня. Ящер не выглядит расслабленным, скорее, наоборот, но он спокоен. Он точно знает, чего хочет и что он это получит.
Прочертив вниз от родинок линию, кончиком пальца он поглаживает место, где смыкаются половые губы.
— Раздвинь ноги, — голос резкий, но неожиданно для меня охрипший.
Неужели его хоть что-то может пронять?
Я не смею не подчиниться. Переступаю ногами, и Ящеру открывается доступ к совсем нежным местам. Рука Гордеева проскальзывает дальше вдоль всей плотно сомкнутой расщелинки.
— Надеюсь, ты не девственница.
— Нет, — выдавливаю я, пытаясь в этот момент оценить свои ощущения.
По идее, мне должно быть мерзко и стыдно. Я должна чувствовать себя униженной.
Но что-то где-то пошло не так, и я скорее волнуюсь и испытываю неловкость. Да и в целом поведение Ящера не оскорбительное, а какое-то собственническое, даже немного будоражащее. Он не хочет меня задеть. Он хочет меня взять. По праву сильного, просто потому, что может. Потому, что Гордеев хочет меня.
И сейчас уже заметно, что хочет сильно. Простыня, которая всё ещё чудом скрывает от меня его орган, натягивается на бугре в паху, обрисовывая его весьма отчетливо.
— Всё, Ксюша, больше отказаться я тебе не позволю, — его палец раздвигает мои складочки. — Тебе придётся управляться с моим темпераментом. Ты точно не врёшь? Ты знаешь, что такое член, и пробовала его?
— Только один раз, — еле слышно отвечаю я и, вспомнив сцену в клубе, добавляю: — Не ртом.
— Я это исправлю, — «успокаивает» меня Гордеев, продолжая давить на губки. — Не похоже, чтобы твой кавалер знал, для чего твои сладкие дырочки.
— Это было уже давно, — совсем шепотом признаюсь я.
— Вчерашняя девственница. Ну-ну, — он пробует протолкнуть палец внутрь, но там сухо.