— Мы рассчитывали, что они в избу войдут… А этот, — и он кивнул в сторону двери, — прямо с порога хотел Изотова пристрелить… Бойков бросился в сени за вторым, а там их двое оказалось…
В Опочку возвращались угрюмые, подавленные гибелью товарища. «Семь тварей, не считая двух баб, еще осталось, — думал Бекренев. — Кого из нас еще утянут они за собой в могилу?» Мрачные мысли не оставляли капитана всю дорогу.
19 сентября 1946 года поредевшая за последнее время банда на исходе ночи вошла в деревню Запеклево. Впереди шествовал Борисов, держа в руке опущенный стволом вниз автомат. Группу замыкали Зинка и Нинка, одетые во все мужское, с карабинами за плечами. Последние дни Борисов брал во все набеги и женщин. «Для кумплекту», — пояснял он, ощериваясь в улыбке.
На стук прикладов в дверь в доме Макарова никто не отзывался.
— А ну отойдите! — Григорьев выстрелил в дверь. В доме заголосила женщина, мужской голос спросил:
— Чего надо?
— Открывай, мать твою разэтак! — заорал Борисов. — Не откроешь — избу подпалим!
Хозяин открыл дверь, пропустил незваных гостей в избу.
— Чего долго не открывал? — зло спросил Борисов, переводя взгляд с Макарова на жавшихся к стене испуганных жену и дочь.
— Спали крепко, — буркнул Макаров.
— Так мы тебя теперь кажинный раз пальбой будить будем, — хохотнул Борисов, подходя к сундуку, накрытому рядном.
— Нету там ничего, все уже забрали ваши. — Злые нотки пробивались в голосе Макарова.
— Но-но! Ты поласковей с нами-то! — прикрикнул Борисов на хозяина, почувствовав в его голосе затаенную угрозу. — А то неровен час… С нами шутки плохи.
Борисов открыл сундук, вытряхнул из него на пол тряпье. Остальные бандиты тем временем уселись за стол. Зинка, даже не взглянув на хозяйку, полезла в печь искать еду для всех.
— А что это за лапсердак такой? — Борисов вытащил со дна сундука какой-то черного цвета длиннополый сюртук.
— Фрак это называется, — нехотя отозвался Макаров. — Отец мой в семнадцатом году из горящего барского дома вытащил…
— Из барского, говоришь? — Борисов прикидывал к своей фигуре фрак, потом скинул фуфайку и прямо на грязную рубаху напялил старомодный наряд.
— Зачем это тебе? — насмешливо спросил Никифоров.
— А можа, я на барина походить намерен. — Борисов важно выпятил грудь, прошелся по комнате. Даже бандиты заулыбались при виде нелепой фигуры своего вожака. Не найдя в доме ничего больше стоящего для себя, «братья» удалились.
В тот же день поздним вечером в деревне Карпово проходило собрание колхозников. В разгар его дверь правления широко распахнулась и резкий окрик «Хальт!» (Борисов перенял эту манеру от Урки) заставил вздрогнуть и оцепенеть людей. Борисов, зажав под мышкой автомат, прошествовал к столу президиума, уселся рядом с председателем собрания. Остальные бандиты, согнав людей с задних скамеек, устроились там.
— Ну что, товарищи колхознички, замолкли? — ощерился Борисов и расстегнул фуфайку, выставляя напоказ черный фрак, фалды которого смешно свисали со стула. — Гутарьте, гутарьте, а мы послухаем.
Гнетущую тишину, воцарившуюся в помещении, нарушали лишь тихие тоскливые вздохи женщин да натужное сопение двух-трех мужиков, прятавших глаза друг от друга.
— Ну, что слыхать в мире? — Борисов, потянувшись, взял со стола газету, повертел ее перед глазами, швырнул на пол. — Так и будем в молчанку играть? — Злобным взглядом Борисов обвел лица людей. — Нам сегодня от вас ничего не надо, пришли просто так, поговорить по душам, земляки мы ведь с вами. Можа, претензии какие есть, аль кто пожелает в наше «лесное братство» вступить, а?
Гробовое молчание было ему ответом. Даже такой серый, одичавший человек, закоренелый изверг, как Борисов, нутром чувствовал глухую стену, которой отгородились от него люди, собравшиеся здесь решать свои артельные дела.
Закипела в нем злоба на сидевших перед ними безмолвных сельчан, имевших свои дома, семьи, будущее. Им не было никакого дела до него и его банды, и каждый из них жаждал в душе скорейшей гибели «лесному братству». Эта мысль тугой пружиной подбросила Борисова со стула. Подскочив к сидевшей в первом ряду молодой женщине, он схватил ее за руку и, выворачивая запястье, стал срывать дешевенькие часики. Женщина дико закричала от боли и страха. По рядам колхозников прокатился глухой ропот, один из мужчин вскочил и охрипшим от волнения и ненависти голосом закричал:
— Что же ты делаешь, нехристь! Бабу-то за что?
Сунув в карман фуфайки часы и выставив перед собой ствол автомата, Борисов стал пробираться к выходу. У дверей столпились остальные бандиты, держа под прицелом автоматов и винтовок помещение. Дойдя до двери и повернувшись к людям, Борисов остервенело стукнул кулаком по лацкану фрака: