— Я тебя не узнаю, — устало прохрипел Дарджел. — Какой-то деятельный стал.
— Я нашел свою пару.
Наступила тишина, в которой слышно было, как старый борт скрепит под натиском воды. Я впервые почувствовал себя неуютно. Внутри все оживало и встряхивалось, начинало чувствовать.
— Не вовремя, — наконец, постановил друг.
— Ты помнишь, как люди боялись праймов?
— Они их не брали.
— Они не могли знать о каждом, — злорадно усмехнулся.
Дарджел повернул голову:
— Ты…
— А знаешь, почему боятся?
— Догадываюсь, — поежился он.
— Мне просто надо до нее добраться…
Его смешок оказался неожиданностью.
— Ты что, думаешь использовать такую связь ради силы?
Я повернулся к нему и заглянул в потухшие глаза:
— Я вытащу тебя отсюда, обещаю. А потом мы найдем Рами и твоего сына.
Глаза Дарджела блеснули на миг и угасли. Он уперся затылком в стенку и облизал губы:
— Ты не сможешь ее использовать, Блейк. Думаешь, я умираю медленно внутри вдали от своей женщины просто так? — его голос слабел. — Чтобы получить силу, нужно отдать всего себя. Только так… Иначе не получишь ничего.
Я посидел, слушая его дыхание, потом провел по повязке на груди. Она пахла ей. Запах будоражил кончики нервов, дразнил и потихоньку изматывал. А кроме того, в душе начало ворочалось беспокойство — что если она не придет ко мне? Вдруг предпочтет умереть?
Она не похожа на других… Глаза слишком решительные, немного злые. И что она делает здесь? Заманили враньем, как и половину команды? Но она не сломалась. Продолжает делать свое дело — штопает ошметки на наших телах после стычек, и не жалуется.
В коридоре послышались шаги. Знакомые. Они принадлежали единственному человеку, которому здесь не хотелось перегрызть глотку сходу. Капитан приблизился к прутьям и остановился напротив.
— Бенжамин говорит, она не выживет без тебя, — глухо процедил, глядя на меня усталым взглядом.
Пришло время торговаться.
3
Я поднялся и медленно направился к решетке:
— Ты теряешь людей, а еще неделю плыть. Желтоглазые не становятся спокойней — только больше звереют, — начал я. Они убили уже троих охранников. А транквилизатор помогал все хуже — даже под их воздействием им удавалось рвать глотки. — Я могу помочь.
Капитан презрительно щурился, только не я его вынудил транспортировать этих обезьян через пролив. Ответить ему таким же взглядом ничего не стоило.
— Я — прайм. Единственный среди них. Отдай мне ее, и проблем с мутантами у тебя больше не будет.
Будут другие, но о них я пока не скажу.
Капитан отвел глаза, вздыхая, отвернулся, походил туда-сюда, будто у него был выбор.
— У нее жар, не могу сбить…
— Теряешь время, — прорычал я. Неожиданно мысль о том, что ей плохо, заставила ощериться. Я едва не рванулся к прутьям и не вцепился когтями в глотку собеседнику.
— Куда ее тебе? Сюда? — неприязненно скривился он. Мысль о том, что он неравнодушен к моей девочке, больно огрела, но я стерпел. — И откуда мне знать, что ты не причинишь ей боли?
— У тебя нет выбора, — заставить себя торговаться холодно и расчетливо стоило всех сил. — И… мы не можем сделать что-то, что причинит избраннице боль… — Пришлось внять словам друга, по крайней мере, сейчас они казались правильными. А запах свободы пьянил. Зверь рвался наружу, и он сметет все на своем пути… Но позже.
— Я… отдам тебе каюту, — наконец, решился он.
— И никаких камер, капитан, — сурово цедил я.
— В каютах нет камер, — поднял он на меня растерянный взгляд. — Так ты обещаешь, что поможешь в обмен на Хайди?
— Даю слово. Желтоглазые больше не будут проблемой.
— Мне нужно, чтобы никто из экипажа не погиб больше от их руки, — тяжело дышал кэп. — Или от твоей.
Это уже не входило в мои планы. Но я не собирался держать слово перед людьми, которые делали из меня раба.
Заминку кэп расценил, как мой диалог с совестью.
— Хорошо, пошли, — и он вызвал по комму охрану.
Казалось, я была под долгим наркозом. Первым вернулся слух, но пошевелиться не было никакой возможности. Все так же пахло свежим бельем и… цветами. Тонкий аромат яблочного сада наполнял спокойствием, будто я просто уснула на газоне перед университетом весной. Одно время жила там, чуть ли не ночевала. И каждый год по его периметру невероятно завораживающе цвели старые узловатые яблони. Они щедро посыпали голову лепестками при первом дуновении, и я еще половину весны находила и вытряхивала сухие лепестки из карманов худи и рюкзака.