Синди медленно перевела дыхание и слабо улыбнулась в ответ.
— Ну, как все прошло, солнышко? Нормально? — участливо спросила экономка. Ее карие глаза светились сочувствием. Пятидесяти пяти лет, широкая в кости и крепкая, эта женщина была спокойна и невозмутима, как всегда. Ни детские капризы, ни домашние хлопоты, ни семейные кризисы — ничто не выводило ее из равновесия. — Мистер Мэрдок! — приветливо воскликнула она, увидев, что в дверях показалась широкоплечая фигура Мартина.
— Здравствуйте, Салли. Приятно видеть, что семейство Мэрдоков еще не дало вам расчет.
— Ну что вы такое говорите, мистер Мэрдок! — рассмеялась Салли.
В последние месяцы в этом доме не было слышно смеха, отметила про себя Синди. Заметив тень, пробежавшую по ее лицу, экономка мгновенно стала серьезной.
— Прости меня, солнышко, — стала оправдываться она. — Сейчас не время для веселья.
— Не говори глупостей, Салли, — возразила Синди. — Теодору вовсе не понравилось бы наше уныние.
Разве? — возразил ей внутренний голос. Прошедшие месяцы благодаря его стараниям были совсем невеселыми… Должно быть, это не осталось незамеченным и для Салли. Все, кто бывал в их доме, чувствовали напряженность атмосферы, замечали, как изменился Теодор… Не говоря уж о том, что за это короткое время Эдвин резко и неожиданно превратился из беззаботного малыша в пугливого замкнутого мальчика с печальными глазами.
— Я уже поняла, что вы вернулись, мистер Мэрдок, — снова заулыбалась Салли. — Таксист привез ваш багаж. — Она бросила неуверенный взгляд в сторону Синди. — Я приготовила комнату… на всякий случай.
— Спасибо, Салли. В доме Дороти и Квентина полно родственников, поэтому мистер Мартин переночует сегодня здесь, — сдержанно пояснила та. Может быть, он поймет намек и останется действительно только на одну ночь. А если нет? Синди умоляюще посмотрела на экономку. — Салли, милая, ты побудешь здесь еще несколько дней? — встревоженно спросила она. — После того, как вернешься со свадьбы? Дороти сказала, что сможет обойтись без твоей помощи до конца недели. Мы ведь временно отменили все заказы на обеды.
— Ты все еще помогаешь моей тетушке обслуживать банкеты? — вмешался Мартин.
Синди слегка повернула голову в его сторону.
— Мы с Дороти — партнеры по бизнесу, — поправила она. — И я собираюсь использовать свой опыт в кулинарии, когда мы с Эдвином уедем отсюда.
— Ты собираешься продать дом и уехать из Джейсон-Крика?
В его голосе слышалось удивление. Чувствуя себя крайне неуютно под испытующим взглядом пронзительно синих глаз, Синди поспешно отвернулась к Салли.
— Что ты сказала?! — растерянно воскликнула экономка, явно потрясенная этой новостью.
— Только никому не говорите! — резко заявила Синди. — Дороти пока ничего не знает. Я приняла решение только сейчас. Я… — Она помедлила в нерешительности. Совсем ни к чему признаваться, что она планировала уехать еще до гибели Теодора. — Я хочу начать свою жизнь сначала. И сама сообщу это Дороти.
— Да-да, конечно, — расстроенно кивнула Салли.
На нее можно положиться. Но будет ли молчать Мартин?..
— Приготовь, пожалуйста, чай, — быстро сменила тему Синди. — Я думаю, мистер Мэрдок не откажется перекусить, он ведь прямо с самолета. Идем, Мартин, я покажу тебе твою комнату. Пока Салли готовит чай, ты сможешь привести себя в порядок. Ванная напротив — она в твоем полном распоряжении, — подчеркнула она.
Она не желала, чтобы у Мартина зародилась мысль, что они могут пользоваться одной ванной. Что у них может быть что-то общее.
3
Синди дрожащей рукой взяла чашку и сделала большой глоток. Она предпочла бы пить чай в присутствии Салли, но экономка ушла в свою комнату переодеваться.
Надо было поехать к Дороти, сумрачно подумала Синди. Уж лучше сидеть в окружении родных и друзей Теодора, чем наедине с Мартином. Там, в гуще людей, она смогла бы скрыться от взгляда этих пронзительных синих глаз. Здесь же ей некуда бежать.
Казалось, воздух в комнате стал густым и плотным, он словно дрожал от болезненных, сладостно-горьких воспоминаний… невысказанных обид… незаданных вопросов. И от едва преодолимого влечения.
Наконец Мартин нарушил тягостное молчание.
— Ты стала еще красивее, Синди. Ты могла бы сделать головокружительную карьеру на телевидении, если бы продолжила заниматься журналистикой. С такими поразительно черными глазами и волосами цвета воронова крыла в сочетании с молочно-белой кожей… Плюс твой голос — грудной, немного хрипловатый, — он стал еще выразительнее за эти годы… Ты превратилась бы в звезду экрана.