Лиз ясно помнила момент, когда она вошла в спальню, которую ей выделили в Лондоне, и увидела его. Еще до того, как она открыла конверт, она уже знала, что там ее не ждет ничего хорошего.
Она снова и снова задавала себе один вопрос: почему шантажист оставил письмо с угрозами в ее комнате. Почему не чьей-то еще?
Конечно, в последние дни Лиз задавала себе много других вопросов. Почему она еще здесь? Когда она пыталась уйти с работы, Зак отказался принять ее увольнение, что не имело смысла. С того дня, как она поняла, что Зак потерял к ней всякий интерес, подобно тому, что он испытывал к ней в тот волшебный день в Мемфисе, перед убийством Джой, она больше не могла свободно вздохнуть. Теперь он двигался дальше. Почему он не позволил ей сделать то же самое?
- Лиз?
Она моргнула, потом поняла, что находится в офисе пресс-службы, Ванесса уставилась на нее с обеспокоенным выражением лица, которое подсказывало Лиз, что она уже некоторые время застыла без движения.
- Извини, задумалась. Что ты сказала?
- Она сказала, что все уладит, и тебе не о чем беспокоиться, - раздался знакомый голос. В дверях офиса, приподняв бровь, стояла Августина Спенсер, одетая в один из своих властных костюмов и лодочки на головокружительных шпильках. - В конце концов, это часть ее работы.
- Конечно, мисс Спенсер. Я позабочусь, чтобы все получили необходимые им ответы. - Ванесса отвела плечи назад, прищурив глаза. Женщина была молода, но уже жаждала власти. Она была будущей львицей и знала, когда надо убивать. Она также понимала, что сейчас в этой комнате она была просто детенышем. - Я также слышала некоторые бульварные слухи, которые могут вас заинтересовать.
Лиз почувствовала, как ее замутило. У них было так много секретов. Они были осторожны, но она знала, что ходят слухи об отношениях между ней и президентом. Именно поэтому он должен был принять ее отставку, когда она попросила о ней. Вначале она терпела все разговоры, потому что верила, что однажды они смогут поддаться своим чувствам. Но теперь сплетни лишь марают ее профессиональную репутацию.
- Какие же?
- Что Сара Бонд беременна, - улыбнувшись, ответила Ванесса. - Она держится в тени, но фотограф, который следил за какой-то нелепой звездой реалити-шоу, сфотографировал ее, выходящей из женской консультации на Манхэттене. Согласно источнику, у нее есть небольшой животик.
В этом заключался настоящий талант Ванессы – разыскивать кусочки, казалось бы, безобидной информации, которая, будучи обнародованной, потрясла бы их мир. Если бы кто-нибудь узнал, что отцом ребенка Сары Бонд был Мэддокс Кроуфорд, пресса сошла бы с ума. Вопросы и слухи могут оказаться для Сары невыносимыми.
- Я хочу имя. - Тина сумела выговорить каждое слово с арктическим холодом.
- Я его достану, - пообещала Ванесса, явно довольная, что кто-то заинтересовался ее новостями. - Хороших выходных. Я буду здесь, работать, если тебе что-нибудь понадобится. Будет здорово, если удастся провести время в тихом офисе.
Она повернулась и пошла обратно к своему маленькому кабинету.
- Мне она не нравится. - Тина проводила взглядом Ванессу, не удосужившись понизить голос.
Лиз улыбнулась, потому что Тине не нравилось множество людей.
- Она много лет с нами работает и хорошо справляется. На самом деле, мы должны поблагодарить ее за эту наводку, ведь теперь у нас появилось время спланировать стратегию. Мы не можем вечно мешать прессе писать о Саре, но только ее близкие знают о ее отношениях с Мэдом. Поэтому все, что нам нужно сделать, - это держать рот на замке, может, при необходимости, придумать историю о курортном романе. Тогда об этой истории вскоре забудут. Но если ты сейчас начнешь давить на папарацци, они поймут, что мы что-то скрываем.
Тина закрыла дверь.
- К черту простое давление. Я урою того, кто пытается навредить моей подруге.
- Тогда тебе придется прятать много тел. - Лиз направилась к своему офису.
Рабочий день был почти закончен. Поскольку Зак отклонил ее заявление об увольнении, она отказывалась работать сверхурочно. По крайней мере, сегодня. Теперь, когда ей четко дали понять, что она не входит во внутренний круг Президента, Лиз слишком устала от попыток выяснить, что происходит. Конечно, Тина была ее лучшей подругой, но теперь, когда она помолвлена с Романом, Тина знала много чего, о чем не могла говорить. Истинные джентльмены хранили свои секреты - и их вторые половинки делали то же самое.
Лиз сменила тему.
- Роман хорошо взлетел?
- Роман взлетел до самого седьмого неба. - Тина последовала за ней. – Должна сказать, что этот его стол очень удобный. Никогда больше не буду жаловаться на его чрезмерно традиционные вкусы. Они тоже несгибаемы. Но если ты спрашиваешь, улетел ли он в Кэмп-Дэвид, ответ - да. Все мужчины сейчас далеко, поэтому думаю, что женщины должны отдохнуть. Давай устроим пробную версию моего девичника. Я знаю, предполагается, что все мы должны быть в состоянии повышенной боевой готовности и прочее, но с Эверли и Холланд мы будем в полной безопасности. Хотя после этой вечеринки у них может появиться больше материала для шантажа.
Последнее, что она хотела сделать, это встречаться со всеми этими счастливыми женщинами, которые, несомненно, будут говорить о своих недавних или предстоящих браках. Это вгонит ее в депрессию. Она была рада за них, но каждое слово было мрачным напоминанием о том, что она больше не нужна Заку, только как профессионал. Как будто его желание к ней начало медленно умирать в день гибели Джой.
- Мне очень жаль. Я знаю, что обещала пойти, но не могу. В понедельник я встречаюсь с новым адвокатом сестры, поэтому в эти выходные хочу поискать информацию.
Шантажист, пытающийся манипулировать Заком, угрожал разгласить, что, будучи подростком, ее сестра находилась в психиатрической больнице. Ее будущий бывший муж пока не знал этого, но мог использовать эту информацию в предстоящем бракоразводном процессе и в деле об опеке. Лиз не могла этого допустить.
На самом деле шантажист угрожал всем, кто хоть немного был близок к президенту. Он поклялся раскрыть электронные письма, которыми обменивались Роман и Джой, когда во время кампании у них была нефизическая, но эмоциональная связь. Он выкупил секс-запись, где заснята Тина. И Роман, и Тина предложили обнародовать свои «грехи», чтобы обесценить эти угрозы. Но у шантажиста было еще больше компромата.
После смерти Мэда ФАА начало расследование авиакатастрофы. Шантажист утверждал, что у него есть доказательства того, что Зак оказал давление на Агентство, чтобы они прекратили расследование, так как Гейб был замешан в смерти их друга. Гейб поклялся, что не имеет никакого отношения к гибели Мэда, так же как Зак поклялся, что не вмешивался в расследование. Но как это отразится на мнении общественности? Сообща, они могли бы выдержать шторм, но у шантажиста также была информация о причастности Коннора к операции ЦРУ, которая привела к смерти сына главы картеля. Если станет известно, что Коннор участвовал в этом, картель ни перед чем не остановится, чтобы уничтожить его. И хотя оперативник мог справиться практически с любой угрозой, картель не задумываясь отомстит ему через его милую жену Лару.
Лиз не раз предлагала уволиться, чтобы шантажист больше не мог использовать прошлое ее сестры для угроз Заку, но он просто уволил адвоката, которого наняла Энн, и послал дорогого питбуля, чтобы нейтрализовать любые последствия.
Лиз нахмурилась. Зак не хотел ее, но и не позволил ей уйти. Это не имело смысла.
- Тебе не нужно ничего делать, - пообещала Тина. - Новый адвокат все уладит. Кроме того, это дело рассматривается в Атланте, и ты не можешь уехать туда на выходные. Ты не можешь покидать округ Колумбия, так ведь? Как и мы все. Вот гадство.
Если только Зак не подозревал, что она предаст его.
После нескольких недель размышлений она пришла к тому, что это была единственная логическая причина, по которой он мог настаивать на том, чтобы она оставалась в Белом доме. Держи своих врагов ближе и все такое.
Лиз вздохнула. Когда они стали врагами? Она не знала. После того рокового дня в Мемфисе он охладел. Не удивительно, так как за одну неделю он стал вдовцом и президентом. Но вместо того, чтобы сблизиться с ней, когда его раны затянулись, он отдалился еще больше. Вместо этого недавно он заявил ей, что его чувства к ней изменились, и теперь он думал о ней только как о сестре. Ничто не могло ранить ее больше.