— Зачем? — удивленно спросил Ижутов, но приказ выполнил.
— Может, не разберут сразу, чей самолет, — отозвался летчик, — дадут спокойно поработать на боевом курсе.
Хитрость Баукина удалась. Только у самой кромки аэродрома немцы открыли по бомбардировщику огонь. Штурман прицельно сбросил бомбы и тут же включил фотоаппарат, потому что нужно было привезти снимки аэродрома. Как будто все получилось удачно. Но вот отошли от цели, и командир экипажа передал на командный пункт, что в правом моторе падает давление масла. Видимо, осколком снаряда была повреждена масляная система. Положение, конечно, незавидное — на сухопутной машине на воду не сядешь, да и обидно: выполнить задание, сделать снимки аэродрома и не вернуться на базу.
Вся надежда была на левый мотор. Баукин уменьшил скорость и приказал Ижутову точно подсчитать время полета до аэродрома. Вскоре изморозь прекратилась, нижняя кромка облачности поднялась, заметно улучшился обзор. Да и море стало значительно спокойнее. На траверзе Петсамо штурман Ижутов вдруг увидел слева по курсу советский транспорт. Его сопровождал наш торпедный катер. А несколько поодаль шли два немецких катера, которые пытались атаковать наши корабли.
— Слева по курсу вражеские торпедные катера, — сообщил штурман.
Экипаж стал наблюдать. Видно было, как отстреливались наши моряки. Но и вокруг наших судов дыбилась вода от разрывов вражеских снарядов. Они маневрировали. Положение советских моряков было трудным.
— Помочь бы товарищам, да нечем: бомб нет, самолет поврежден, — вслух рассуждал Ижутов. Он чего-то не досказал, словно ожидая решения Баукина.
А вражеские катера все наседали и наседали на наши суда. И в эти секунды Ижутову хотелось, чтобы, несмотря ни на что, командир принял решение огнем бортового оружия атаковать противника. Но возможно ли это на поврежденном самолете? Потеряешь время и не сможешь дотянуть до берега.
Вот уже наши корабли медленно проплыли под левой плоскостью бомбардировщика и остались позади. Наверное, моряки видели на крыльях самолета красные звезды, и у них появилась надежда, что наши летчики не пройдут мимо своих, попавших в беду.
— Выручим братишек? — сказал вдруг Баукин и стал разворачивать самолет в сторону вражеских катеров.
— Надо! — разом ответили штурман и стрелки.
Бомбардировщик развернулся. Ижутов выждал нужную дистанцию и открыл огонь из своего пулемета. Он стрелял короткими очередями. Потом заговорили кормовые установки воздушных стрелков. Бежать от одного самолета гитлеровцы, конечно, не собирались. Они пустили в ход зенитные пулеметы. Но главное уже было сделано: внимание вражеских катеров отвлечено от наших судов.
Экипаж смельчаков повторил атаку, хотя Баукину стоило больших усилий на малой высоте, по существу, на одном моторе разворачивать бомбардировщик и удерживать его на боевом курсе. Гитлеровские моряки, почуяв опасность, прекратили преследование наших судов и, продолжая отстреливаться от бомбардировщика, стали уходить в открытое море. И только когда стало совершенно ясно, что фашисты убрались восвояси, Баукин взял курс в сторону аэродрома.
Самолет все больше и больше разворачивало в правую сторону. Левый мотор стал сильно перегреваться. Командир следил за его температурой.
— До аэродрома осталось двадцать минут полета, — словно угадывая мысли командира, сказал Ижутов.
Вскоре под крылом промелькнули барашки прибоя, россыпь гальки на берегу, камни, низкорослый кустарник.
— Еще восемь — десять минут, — спокойно информировал штурман.
— Добро, — отозвался летчик, — садиться будем с ходу.
И Баукин мастерски приземлил машину на аэродроме. Когда мы узнали подробности полета, бросились поздравлять Алексея Ивановича, его друзей с успехом.
В боях с врагами Родины летчик Баукин вернул свое доброе имя. Коммунисты полка снова приняли Алексея Ивановича в партию. Когда начальник политотдела вручил Баукину новый партийный билет, Алексей Иванович бережно вынул из кармана обложку для партийного документа.
— Что это у вас такое? — поинтересовался начальник политотдела.
— Да так... Обложка. Я ее сохранил, товарищ полковник, — смущенно ответил Баукин.
Вскоре Баукина назначили командиром отряда. И он стал воевать с еще большим усердием. Много сил и старания отдавал он обучению своих подчиненных. Иногда казалось, что Алексей Иванович работает круглые сутки: сам готовил экипажи к полетам, задолго до вылета успевал проверить исправность материальной части и вооружения других кораблей.