После возвращения с разведки летчика Юмашева все уже знали, что погода на маршруте благоприятная. Давая последние указания перед полетом, Трехин был предельно краток:
— Удар произвести в полночь. Время над целью — пять минут. Запасная цель — город Мюнхенберг. Мой экипаж освещает объект бомбометания за две минуты до подхода основных сил. Сигнал на взлет — одна зеленая ракета.
Мы вылетели на задание точно в указанное время. Выход на цель никаких трудностей не представлял. Полки бомбардировщиков, пришедшие раньше нас, отлично обозначили объекты. Над ними висело много осветительных бомб. Немцы оборонялись ожесточенно. У них здесь большое количество зенитных батарей. Бьют отовсюду — из города, из морской гавани, с кораблей. Кажется, что простреливается все небо. Самолеты прорываются к городу, главным образом к товарной станции. Ежесекундно рвутся бомбы. Тут же возникают пожары, взрывы.
Нашему экипажу надо было осветить железнодорожный узел. Подсветка его как раз была кстати. Дело в том, что первые бомбардировщики, прошедшие над городом, успели только частично поразить узел. Мы чувствуем, как самолет сотрясается от близких разрывов снарядов, но все же идем на товарную станцию. Проходят считанные секунды, и я сбрасываю серию САБов. Зажглись десять «люстр». Вскоре весь узел озарился ярким светом. Хорошо видны стоящие на путях железнодорожные эшелоны. Подполковник Трехин мастерски выводит бомбардировщик из зоны огня и кричит мне:
— Посмотри, что делается на станции! Бомбардировщики, шедшие за нами, устремились на освещенную цель. На эшелоны полетели фугасные и зажигательные бомбы. Вот последовал взрыв, подняв вверх огненный смерч. Это кто-то из наших однополчан взорвал эшелон с боеприпасами. То в одном, то в другом месте вспыхивали пожары. Под меткими ударами экипажей Уромова, Штанько, Калинина, Федорова, Шевелева, Борисова, Иконникова рушатся станционные здания, полыхают железнодорожные составы.
Перед рассветом все экипажи возвратились с боевого задания. Подводя итог полета, командир сказал:
— Молодцы, гвардейцы! Вы показали пример того, как надо выполнять священный долг перед Родиной.
Восточная Пруссия в огне
Наша дивизия еле успевала перебазироваться на запад вслед за стремительным наступлением советских войск. Летая на боевые задания, мы видели, как полыхала земля под ногами фашистов. Ежедневно к нам на аэродромы приходили волнующие вести: наши войска, взламывая оборону противника, форсируют реки и каналы, занимают все новые и новые промышленные районы и города.
10 апреля 1945 года радио принесло радостное известие: советские войска штурмом овладели городом и крепостью Кенигсберг! В информации говорилось: «Остатки кенигсбергского гарнизона во главе с комендантом крепости генералом Лашем и его штабом 9 апреля 1945 года прекратили сопротивление и сложили оружие. Пал Кенигсберг — очаг пруссачества, острие, направленное в сердце славянства, столица прусского духа, идеологии подлых захватов...»
Соединение базировалось тогда на аэродромах Польши. Отсюда, нанося удары по окруженной фашистской группировке в Восточной Пруссии, мы совершили сотни боевых вылетов. Многие из них производились в светлое время суток. Вот и сегодня с утра шла интенсивная подготовка самолетов к очередному вылету на Кенигсберг, но вдруг был объявлен отбой. Летчики и технический состав собрались у командного пункта. Вскоре сюда пришли начальник штаба полка майор Погорецкий и заместитель командира по политчасти майор Малышев. Оба были в превосходном настроении.
— Вижу, ждете добрых вестей? — приветствуя собравшихся, улыбнулся Виктор Григорьевич Погорецкий.
— Теперь все вести добрые, — в тон начальнику штаба ответил Михаил Юмашев.
— Да, Кенигсберг пал! — ответил майор и добавил:
— И снова русские солдаты дали по зубам псам-рыцарям!
Я стоял недалеко от Погорецкого и видел, как радостно засияли лица воинов. Послышались восторженные возгласы: «Пришел конец пруссачеству!», «Наши снова проучили тевтонских рыцарей!». А воздушный стрелок Альфред Ашкинезер старался запечатлеть на пленку фотоаппарата, как он говорил, «яркие сценки полковой жизни». Этот мужественный и храбрый воин совершил более 250 боевых вылетов. Четыре раза прыгал с горящего бомбардировщика и невредимым возвращался в свою часть.
Но вот гомон стих, и Погорецкий взволнованно продолжал:
— Битва за Кенигсберг — это завершение битвы за Восточную Пруссию. Она давно была превращена Германией в главнейший стратегический плацдарм для нападения на нашу страну и Польшу. С этого плацдарма было совершено нападение на Россию в четырнадцатом году. Отсюда кайзеровские войска пытались нанести удар по Петрограду в восемнадцатом. Здесь сосредоточивались фашистские полчища и в сорок первом. В падении Восточной Пруссии мы видим торжество нашей военной науки. Лишь в начале января наши войска начали операцию, а уже двадцать шестого числа комбинированными ударами они отрезали всю восточно-прусскую группировку немцев от центральных районов Германии. Пятнадцатого марта группировка была расчленена, а затем уничтожена в гигантских мешках. Три дня назад наши соединения начали штурм Кенигсберга, а вчера вечером он уже пал...