В торжественной тишине стоим мы и слушаем обращение Военного совета 18-й воздушной армии перед штурмом фашистской столицы. Его читает наш командир гвардии подполковник В. А. Трехин. Волнующе звучат слова:
— «Наша цель — Берлин! Отдадим все силы и огонь наших сердец делу окончательной победы над врагом!»
Тут же, на аэродроме, был проведен митинг, который на всю жизнь остался в нашей памяти. К гвардейскому Знамени подходили наши товарищи и говорили волнующие всех слова.
— Сегодня над фашистской столицей мы сполна рассчитаемся с Гитлером! — говорит наш мужественный летчик Герой Советского Союза А. В. Иванов. — Как хочется отомстить за тебя, наша прекрасная советская земля, за истоптанные поля и луга, за сожженные города и села, за сирот и вдов наших Смерть и проклятье фашистам!
Затем вышел штурман Г. И. Антонов. В словах его гнев и ненависть к врагу. Он произнес только одну фразу:
— Через несколько часов мы всей мощью ударим по центру фашистского логова, отомстим за тебя, город Ленина, за твои муки и раны!
Слово взял лучший командир эскадрильи гвардии майор В. В. Уромов. Он сказал:
— Отомстим за всех наших боевых товарищей, погибших в борьбе с фашизмом!
С коротким напутствием выступил Герой Советского Союза В. И. Щелкунов. Три года, будучи заместителем командира дивизии, он личным примером воспитывал молодых летчиков, вместе с нами летал на боевые задания. Сегодня, как и в памятное лето 1941 года, гвардии полковник Щелкунов поведет свой краснозвездный бомбардировщик на Берлин...
По окончании митинга последовала команда «По самолетам!». В считанные минуты летчики, штурманы, воздушные стрелки заняли места в кабинах своих кораблей.
Я отправляюсь в полет в экипаже Анатолия Иванова. Еще до начала митинга нам удалось в деталях продумать выполнение задания, сделать необходимые расчеты, подготовить карту. Сейчас перед посадкой в кабины есть минута-другая свободного времени. Анатолий подошел ко мне и спросил:
— Как настроение, майор?
— Самое боевое! Ой как хочется отомстить за тебя, наша прекрасная Родина!.. Анатолий засмеялся:
— Люблю летать с единомышленниками. После взлета бомбардировщики легли на маршрут. Иванов быстро установил заданный курс и старался как можно точнее выдержать его. У него сегодня превосходное настроение, да и у меня не хуже. Вот летчик сигналит лампочкой. Словно отгадав мои мысли, он весело говорит:
— А помнишь, Алексей, наши многочасовые полеты в глубокий тыл врага? Будапешт, Варшава, Данциг, Штеттин... Прожекторы, зенитки, ночные истребители... Теперь у фашистов нет никакого тыла.
— Конечно, помню, очень хорошо помню, — отвечаю ему.
Да, путь до Берлина был труден. Очень труден! Зато сегодня над Германией нас встретила хорошая весенняя ночь. Уже позади осталась Польша. Наши самолеты стремительно летят над германской территорией. Серая, тусклая лента Одера отходит влево к горизонту.
— Впереди Берлин! — информирую я экипаж. Тут же Иванов вызвал начальника связи эскадрильи стрелка-радиста Дегтярева и сказал ему:
— Иван, передай радиограмму: «Мы над Берлином. Идут бои на восточных окраинах города, все в огне!»
— Передаю! — четко ответил Дегтярев.
Вскоре над городом была сброшена первая серия осветительных бомб, за ней вторая, третья... И как только хорошо обозначились контуры городских кварталов, площадей, промышленных объектов, с самолетов посыпались десятки фугасных и зажигательных бомб. Началась стрельба вражеских зениток, беспорядочная, нервная и неуверенная. Огненные шапки снарядов вспыхивали то намного выше эшелона бомбардировщиков, то где-то далеко в стороне от них. Пальбу зенитчиков, казалось, и не замечали. Сейчас весь свой боевой опыт, накопленный за годы войны, хотелось максимально использовать каждому воздушному бойцу. Увидев на земле первые взрывы и пожары, Иванов громко крикнул:
— Поддать фашистам покрепче!
А когда я подал команду «Боевой!», командир так ухватился за штурвал, что самолет, не шелохнувшись, пошел на цель. Где-то совсем рядом лопнул снаряд. Правое крыло обдало мелкой шрапнелью, машину с силой бросило в сторону.