— Постараюсь.
Как долго и мучительно тянутся эти полторы-две минуты... И вдруг повеселевший голос сержанта Субботы:
— Влево пять!
— Есть, влево пять! — разворачивая самолет, тотчас ответил я.
Бомбардировщик вздрогнул, когда стрелок-радист нажал на гашетку. Длинная очередь ШКАСа огненной струёй уперлась в истребитель врага.
— Горит! — крикнул Суббота и застонал от боли. «Мессершмитт», объятый пламенем, клюнул на нос и, войдя в отвесное пике, врезался в землю.
Наступила непривычная тишина. Я осмотрелся и увидел: левый мотор остановился, а правый дает перебои.
«В такой ситуации экипажу лучше выброситься с парашютами», — мелькнуло в голове. И тут же другое:
«Нет! Раненые товарищи не смогут покинуть самолет».
— Обороты у правого мотора резко падают. Что будем делать? — спросил я Стогниева.
— Какая высота?
— Триста метров.
— Сколько лететь до запасного аэродрома?
— Около часа.
— Надо садиться в поле, — тихо произнес Стогниев. — Подбери поровней площадку. Правым глазом я стал видеть лучше, постараюсь помочь...
Впереди по курсу показалось продолговатое озеро, а за ним — ровное зеленое поле. «Хороший ориентир», — подумал я и тут же доложил:
— Перед нами ровная площадка.
— Садись на фюзеляж. Каждые десять секунд докладывай о высоте, — попросил Стогниев.
Самолет летит со снижением по пологой глиссаде, как бы щупая землю. Я аккуратно докладываю о высоте. И вот до земли остается не более двадцати метров.
— Выбирай угол, убирай газ! — крикнул Стогниев. Замелькала перед глазами рожь. И камни!.. Самолет жестко ударился о землю, с шумом и треском пополз по валунам...
Выбрался я из кабины через астролюк и тут же подскочил к Стогниеву, помог ему открыть фонарь, потом бросился к Субботе. Мне пришлось извлечь из бортовой аптечки все запасы лекарств и оказать боевым друзьям первую помощь.
После промывки глаз Стогниев стал лучше видеть. Делая Субботе перевязки и стараясь как-то ободрить сержанта, я сказал ему:
— Ты, Николай, у нас молодчина, двух «мессеров» срезал.
— Вот только домой не дотянули...
В деревне мы раздобыли подводу и отправили Субботу в районный центр Городок, в госпиталь. За мужество и героизм в этом воздушном бою сержант Николай Михайлович Суббота был удостоен высшей награды Родины — ордена Ленина. За успешные боевые действия в первые, самые трудные месяцы Великой Отечественной войны этим орденом было награждено восемь человек из нашей дивизии. Среди них В. М. Кайнов, С. А. Карымов, И. Г. Зуев, Н. Я. Стогин, М. А. Бондаренко и другие. Орден Красного Знамени получили двенадцать человек, в том числе и автор этих строк.
На земле Смоленской
По трудным дорогам через Оршу, Смоленск и Москву мы с Григорием Стогниевым добрались до нового места базирования нашего полка. Вскоре получили другой, сильно потрепанный в боях самолет. В состав нашего экипажа были назначены новый стрелок-радист сержант Михаил Портной и воздушный стрелок младший сержант Николай Осокин. Оба они — комсомольцы, уже не раз успели побывать в боях. Вместе с другими экипажами полка мы снова стали летать на боевые задания.
26 июля 1941 года перед вылетом нас собрал Юспин. Лицо его было бледным, усталым. На нем выступили мелкие веснушки, серые большие глаза потускнели. Майор подошел к фанерному щиту с картой оперативной обстановки и стал говорить:
— На фронтах по-прежнему ничего утешительного. Несмотря на героическое сопротивление наших войск, враг всюду продвигается вперед. На смоленском направлении, встретив огневую преграду советских войск, фашисты повернули свои моторизованные соединения на север. Сейчас в районе Духовщины идут кровопролитные бои. Перед нами поставлена задача — бомбить скопление живой силы и техники врага вот в этом районе, — Юспин показал на красный кружок у села. — Разведка доносит, что вражеские танки стоят на дорогах и лесных полянах без горючего. Гитлеровское командование, растянув фронт на многие сотни километров, видимо, не в состоянии своевременно снабжать свои войска всем необходимым. Мы должны десяткой «илов» уничтожить максимальное количество танков и другой военной техники. Вылет с рассветом. Всем экипажам изучить цель, действовать в полете решительно и смело, — заключил командир.
До темноты велась подготовка в экипажах. Наш командир старший лейтенант Стогниев заставил нас еще и еще «проиграть» свои действия в полете. И когда подготовка была завершена, он весело сказал: