Я смотрела на него, не способная даже плюнуть в это лицо мистера Успешность. А хотелось, очень.
- Никто и никогда не узнает, что на самом деле ты прошла привязку с Андис. Для всех это тайна, пока ты не станешь полноценной хозяйкой. Ясно?
Не дождавшись от меня ответа, Айбер глубокомысленно вздохнул. А в следующий миг левую ступню прошила острая боль. Если вы когда-нибудь наступали на стекла, то вы меня поймете. Только эта была сильнее. Я дернулась, вывернулась на полу и увидела, что ступню проткнул тонкий, как спица костяной шип (по крайней мере, именно на него похоже), который выходил из указательного пальца Валафара. Вишал стоял в метрах трех от меня, но это не помешало мгновенно ему меня проткнуть.
- Тебе ясно, Роксана? - повторил Айбер вопрос, а его раб чуть повернул руку, а вместе с ней и шип у меня в ноге.
- Да, - выдохнула я, прокричавшись. Шип из ноги тут же исчез, не избавив от боли и раны.
Хотелось выть на одной ноте и кататься по полу, но этого мне не позволили.
Вишал подошел и вздернул на ноги за шкирку. Удивительно, но дорогая ткань прекрасно выдержала рывок. Я тут же попыталась упасть снова, но и этого мне не дали.
Айбер тоже поднялся и двинулся вглубь зала.
- Ты должна войти в хранилище на своих ногах. Не будем забывать про традиции, - проговорил он.
Идти самостоятельно я не могла. Валафар выполнял функцию костыля и кнута сразу. Полностью распрямиться я не могла из-за боли в груди, да и во всем теле тоже, из-за чего Вишал вел меня, придерживая за талию. Стоило мне чуть замешкаться или начать заваливаться, как его «ноготки» моментально делали на моем теле маленький порезик. Это мотивировало, хоть и слабо.
Мы вышли из ритуального зала через совсем незаметную дверь. Прошли по довольно длинному коридору к «хранилищу».
Мысли путались, сознание то и дело желало куда-нибудь уплыть.
Удивительно, а почему в историях про попаданцев, когда они отказываются что-то делать с ними всегда долго разговаривают, уговаривают? Мне вот, например, весьма доходчиво объяснили, что я ничего не могу...
Глава 5. Да будут выборы (23.06)
Глава 5
Да будут выборы.
Храбрость проявляется не только тогда,
когда человек надевает доспехи,
но и когда воин просто сидит на циновке
и живет повседневной жизнью.
(Кодекс Бусидо)
В седьмом классе Кирилл увлекся историей Великой Отечественной, и естественно первыми ушами, в которые вливали всю прочитанную информацию, стали мои. И конечно, первое, что заинтересовало ребенка - это подвиги солдат и медиков, которые умудрялись спасать жизни в жутких условиях, не имеющие под рукой антибиотиков и знакомых современности средств. Почти каждый вечер мне рассказывали, с придыханием и волнением в глазах, новые и новые истории. И разумеется подвиг людей длиной в несколько лет, зацепил и меня. А по-другому и быть не могло, ибо чудеса - это все-таки то, что делают люди своими руками. Тогда, правда, никто не уточнял, что Мересьев и другие - это не боги. А герой - это крайне уставший и злой человек, который совершает не подвиг, а единственную необходимость в сложившихся обстоятельствах.
Несколько позже я стала обращать внимание на сценки в фильмах, где умирающий герой, избитый до состояния отбивной, в решающий момент легко поднимается - и начинается буря в несколько минут, в которой перемалываются все главгады, а герой уходит в закат с тремя пулями в брюхе и одной в голове, а под его подмышкой прячется визгливая героиня с идеальной прической. Читая и смотря на то, как герои преодолевают боль, играючи, почти не замечая, складывается ощущение простоты преодоления себя. Сложился этот мираж и у меня в голове.
Независимо от ран, независимо от переломов и от того, сколько свинца внутри тела героя, а итог один - все гады мертвы, а он жив и счастлив. В сочетании с похожими знаниями из истории ВОВ и с моим опытом (когда я умудрялась подняться на окрик Ми, даже после тяжелой тренировки) и моими подъемами после «игр», мне казалось, что я буду бороться до конца...
Сейчас же, повиснув на Валафаре, как на веревке, вздрагивая от каждого прыжка на здоровой ноге, я отчетливо поняла, что сделаю все, чтобы это прекратилось. Химия, с долгими, непроизносимыми названиями, явно не была готова к тому, что на приеме меня еще и изобьют. Действие обезболивающего быстро таяло в боли моей тушки, как кусок сахара.
Боль в спине, в животе, в ребрах, от которой не вздохнуть и не выдохнуть. Кровь из носа, и опухшей губы. Гул и звон в черепе. И острые прострелы от таза прямо в ноги. В общем смешанном коктейле производили на меня сильнейший эффект.