В дальней части отсека маячила Элиз. Ликс... стыдно признаться, но Ликс от неё бегал уже почти трое суток после кривой попытки объясниться. Он не был уверен, что его поняли правильно, а подойти повторно и окончательно всё прояснить оказалось выше его сил. Басманов-старший, если его и осуждал, то делал это молча, искренне убеждённый, что с какими бы добрыми намерениями ты не лез в чужие отношения, всё равно останешься крайним, так что лучше не надо. Не маленькие дети, сами как-нибудь разберутся, свои шишки не такие обидные, как огребание за чужие косяки. А ещё они куда нагляднее в плане обучения.
— Ликс, — технопатка всё-таки подошла ближе. — Я хотела удачи пожелать...
— Скорее попрощаться. Если всё закончится так, как мы запланировали, я продолжу помогать Горгульям, но не на постоянной основе. Так что, — он пожал плечами. — Это, скорее, прощание.
— Дурак ты, Ликс, — Элиз покачала головой и развернулась к выходу, даже через плечо не оглянулась.
— Как думаешь, — заговорил некрос, едва девушка скрылась в глубине корабля, — она обиделась?
— Не могу утверждать, что я большой знаток человеческих душ, особенно женских, но, кажется, да.
— Это хорошо... Это просто замечательно.
*
— Интересно, как живётся некромантам с клаустрофобией? Вообще, бывает ли она у них? — Алексей размеренно дышал, ощущая гул проходящей сквозь атмосферу капсулы, скоро падение замедлится и они окажутся на поверхности Зиланда, совсем скоро.
— Не слышал о таком. Думаю, что наша природа сама по себе исключает подобный поворот, мы в принципе не можем чувствовать себя некомфортно в гробу или под землёй. Или в каком-нибудь склепе в окружении мертвецов. Так что вряд ли. А что?
— Я внезапно понял, что мне не слишком нравится в капсуле.
— Ну, фобия — это иррациональный страх. Ничего иррационального в дискомфорте от нахождения в недрах летящей вниз металлической коробки я не вижу. Это нормальное желание жить, как бы издевательски в нашей ситуации это не звучало. Просто расслабься. Можешь рассказать мне механизм чувства страха с точки зрения физиологии.
Чумной фыркнул, но фыркнул с благодарностью, отвлекаясь, вытаскивая из памяти нужную информацию, заодно расщепляя собственное состояние и успокаиваясь. Странно, что раньше его шанс собственной смерти так не волновал, даже в садах Покровительницы, когда он вынужден был перестать бороться, его не пугала перспектива. Сейчас же становилось тошно от мысли о том, что ему придётся расстаться с телом и снова уйти на перерождение, или вселиться в кого-нибудь в ином мире, или бесправным духом служить Астрелису... точно. Вот та вероятность, которая выворачивала его наизнанку. Что ж, придётся постараться, чтобы она не наступила.
— В общем, практически всё в нашей физической жизни — гормональный всплеск. А после смерти как? По привычке?
— Угу. Правда за длительный срок без подкрепления настоящими эмоциями или подпитки от живых и воплощённых и она уходит. В норме — лет через пятьдесят. Но бывает и быстрее. Хотя и медленнее тоже бывает.
— А ты? — он всё-таки приоткрыл глаз, рассматривая предка.
— А что я? Я был не в меру активен при жизни, так что на посмертие у меня осталось весьма много топлива. Вот и протянул дольше, но я скорее исключение из правила. Будь готов к атаке сразу на выходе из капсулы. Если этот колдун так активно готовился к нашему прибытию и давал о себе знать — вряд ли нам придётся его долго разыскивать по развалинам.
— Мне от этой мысли не легче.
— Ты слишком себя накручиваешь. Уж тебя в числе умерших сегодня точно не будет, — Александр повёл плечами.
В капсуле колдуну было тесновато, если когда-то в сопливой юности он и был тщедушным, то вместе с магической силой набрал и массу, так что по габаритам вполне мог тягаться не только с Алексеем в прошлой жизни на пике формы, но и с местными динозаврами вроде Кодэха и Глейда.
— А ещё ты стал гораздо меньше сквернословить, что меня радует. Теперь тебя не стыдно людям показывать, — некромант явно знал, как отвлечь беспокойного ученика от переживаний.
— Тебя б послать, да вижу — ты оттуда, — Ликс закатил глаза, один из них сделал полный оборот в глазнице.