- Кажись, включил воду. Или на кухне, или в ванной. Подождем пару минут.
Неподвижно застыв у стенки, боевики простояли несколько больше, чем две минуты. В полной тишине ночного подъезда шум льющейся в квартире воды был слышен даже без прилипания к двери. Значит, подпитый Кай решил согреться и освежиться в ванной, подумал Пика.
- Давай! - выждав еще немного, подал он команду.
"Диверсанты" надели извлеченные из карманов легкие спецназовские респираторы, рассчитанные на пять минут работы с отравляющими веществами. Слон выпростал из пластмассового держателя на баллоне резиновую трубку и осторожно, сантиметр за сантиметром, просунул ее в довольно широкую щель замка "паук". Переглянувшись с подельником, медленно открыл вентиль на баллоне со снотворным газом. Послышалось тихое, едва различимое на слух шипение, которое прекратилось уже спустя каких-то двадцать секунд.
Слон вытащил шланг из двери, заклеил отверстие полоской скотча, и ребятки бесшумно, мягко опуская подошвы кроссовок на ступени лестницы, поднялись на полпролета вверх и скрылись в закутке, за трубой мусоропровода. Томительно потянулись полные молчания и нервного напряжения минуты...
Хлопок подъездной двери, и торопливые, но осторожные шаги двух человек послышались снизу спустя примерно четверть часа. Вскоре на площадку перед квартирой поднялись Алтаец и сопровождающий его незнакомый боевикам мужчина средних лет в длинном плаще и широкополой шляпе. Рассмотреть его лицо в деталях было невозможно из-за царящего в подъезде полумрака.
- Порядок? - шепотом спросил Алтаец, взглянув вверх, и Пика ответил ему утвердительным кивком.
- Семнадцатая минута пошла... Бронский сделал знак своему спутнику, и тот, расстегнув плащ до пояса, достал из сумочки-кенгуру стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью и пипетку. Отклеив скотч, капнул дважды в щель замка. Потом закрыл пузырек, убрал обратно вместе с пипеткой, извлек из другого отделения сумочки хитрое приспособление, отдаленно смахивающее на консервный нож-вертушку, вставил в дверь и, недолго поковырявшись, трижды провернул отмычку по часовой стрелке.
Неприступный четырехлепестковый "паук", который так массированно рекламируется производителями металлических дверей, позорно капитулировал в течение смешного промежутка времени, едва за дело взялся профи.
Спрятав отмычку назад в поясную сумку и застегнув плащ, молчаливый незнакомец легким кивком головы попрощался с Алтайцем, скользнул взглядом по браткам и так же пешком спустился вниз, при выходе из подъезда слегка громче, чем хотелось бы, хлопнув дверью...
Первым в прихожую вломился громила Слон, с пистолетом, обхваченным обеими руками.
Тихо. Никого. Только в единственной, тронутой бледным голубым сиянием комнате едва слышно бормочет включенный телевизор, а в дальнем конце коридора, из-под двери в ванную, пробивается полоса электрического света.
Израильский газ "Морфей", без последствий вырубив хозяина квартиры ориентировочно на полчаса, саморазрушился уже через пять минут и теперь не представлял никакой опасности для незваных ночных визитеров.
И все-таки Пика и Слон "по запарке" до сих пор были в респираторах и, вкупе с грозным, увенчанным глушителями оружием, вид имели весьма даже колоритный. Словно сошли с экрана спецназовского боевика.
Быстро сообразив, что опасаться неожиданных осложнений уже нечего, Алтаец отодвинул вальщиков в сторону и шагнул вперед.
Мельком окинув настороженным взглядом пустую, если не считать мебели и телевизора, просторную комнату, он сделал несколько приглушенных мягким персидским ковром решительных шагов и остановился у двери в ванную. Постоял секунды три, словно набираясь сил, а потом положил руку в перчатке на золотистую изогнутую ручку и, нажав вниз, распахнул дверь настежь.
Обнаженный, заросший густой недельной щетиной мужчина, в котором авторитет не без труда узнал сильно похудевшего Влада Кайманова, полулежал в ванне, привалившись головой к голубому кафелю стены, и тихо храпел, приоткрыв рот.
Рука с обожженными указательным и средним пальцами свешивалась за край ванны, а прямо под ней, на мягком коврике, лежал потухший окурок сигареты.
На подставке рядом с ванной, по соседству с грязными носками, майкой и потертыми джинсами, стояла на две трети опустошенная бутылка виски "ред лейб" со следами губной помады на горлышке.
Тут же валялись скрученная пробка, отключенный мобильный телефон и несколько варварски смятых денежных купюр, в основном мелкого достоинства.
- Вот мы и встретились, мент поганый! - сквозь крепко сжатые губы прошипел Алтаец, брезгливо разглядывая спящего врага, из-за которого ему пришлось потерять не только огромные деньги, большую партию оружия, двух бойцов, но и не имеющую цены свободу, платить за которую приходится частью своей единственной жизни!
А попади он из СИЗО в "Кресты" - и купленные бывшим омоновцем урки устроили бы тот самый "несчастный случай", о котором предупреждала Лана.
Из-за Кая его до полусмерти бил ночью в камере-одиночке поганый вертухай и за все время отсидки ему не давали свиданий.
Но самое главное - из-за его стукачества и последующего вынужденного побега из зала суда с убийством четырех ментов он, Алтаец, теперь обречен до конца жизни существовать под другими именами и с фальшивым - чужим - лицом! А такое не прощается врагу даже за миг перед казнью, в полумраке тюремного коридора блока смертников. Впрочем, сейчас, кажется, не расстреливают?
- Будем ждать, пока очухается? - сплюнув прямо в ванну, поинтересовался Слон, поглядывая на наручные часы. - Будить бесполезно, а так ему надо еще минут пятнадцать-двадцать, не меньше... - Боевик поиграл пистолетом и, подумав, сунул его в карман куртки. Это уже дело Алтайца, а он свою работу выполнил на все сто.
- Нет. - Каменное, решительное лицо авторитета чуть шевельнулось, изобразив нечто похожее на вымученную улыбку марафонца, наконец-то достигшего финишной ленточки и тут же упавшего без сил. - Я - человек добрый и незлопамятный, а поэтому сделаю менту последнее одолжение! Он, счастливчик, даже не узнает, что умер...