Моя дорога вьётся лентой,
Куда-то в даль меня ведёт
И в темноту смотрю с надеждой
Эх, что там, знать бы наперёд.
Вот поворот прошёл я снова,
Меня удача не покинь.
Молю тебя, как раб безвольный.
Любовь, придай мне новых сил…
Его голос был тихим и глубоким. Внезапно Мариа поймала себя на мысли, что уже не думает о грустном расставании с Орионом, о том, что все их планы рушатся как карточный домик, а просто наслаждается пением Сараллона и страх медленно покидает её.
Ветерок слегка поигрывал листвой, олиткопы медленно плелись, опустив морды, казалось, тоже затаив дыхание, слушали Дика. Тот прикрыв глаза продолжал петь, а ребята тихонько покачиваясь в фаэтоне, подпевали ему. Олиткопы добрались до подножья холма, на вершине которого виднелся забор, из-за которого доносились удары молота и топора.
— Нам туда. — Указал на вершину Дик.
— А что это?
— Это? Скотный двор, в стадии строительства. Здесь вы будете работать.
Сараллон направил олиткопов влево по тропинке и они стали неторопливо подниматься, оставляя холм справа. Дорожка, заросшая травой, показывало на то, что ей очень редко пользовались. Ентри еле различал её, но олиткопы шли уверенно по знакомому пути. Вскоре перед ними встал массивный, бревенчатый забор, в котором, на первый взгляд не было ворот, но после требования Сараллона, несколько брёвен зашевелились и перед ними открылся большой двор.
Повозка въехала на территорию. Гул стоял от ударов молота, запах извести вперемешку с пылью, которая стояла столбом, заставляли глубоко дышать. От этого с непривычки у Мариа закружилась голова.
— Возьмите. — Протягивая платки ребятам произнёс Дик. — Будет легче.
Полуобнаженные мужчины с жадностью смотрели на вновь прибывших. Их усталые, изможденные лица, несмотря на ранний час, вызывали жалость. Видно было, что они работали всю ночь, а то и больше. Множество глаз провожали гостей, надеясь, что кто-нибудь бросит им кусок хлеба или фляжку с водой. По периметру всего двора располагались охранники, которые бдели за измотанными работой рабами. Вдалеке располагались палатки для охраны. Там же, чуть в стороне от палаток, была огороженная забором территория. Как выяснилось позже, это было не что иное, как загон для рабов. За забором они спали прямо на голой земле, без одеял и подушек. Там же была и кухня.
Строительство было в самом разгаре. Фундамент и части стен уже стояли. Ентри насчитал шесть строящихся деревянных зданий, предназначенных для скота, со стойлами и загоном. Чуть позади, возводилось каменное строение, трёхэтажное, правда, третий этаж только-только возводился. Повозка неспешно подкатила к тем самым палаткам для охраны. Из одной из них вышел человек с суровым выражением лица. Плётка в его руках придавала ещё более устрашающий вид.
Несмотря на утро, стояла духота, да ещё вперемешку с пылью и потом, она становилась невыносимой. Мужчина с неразлучной плетью, как только Сараллон остановил олиткопов, предложил тому освежиться.
— Вот, принимай пополнение! — Указав на ребят, сказал Дик.
— И куда я их? У меня своих хватает, а ещё эти салаги.
— Казар! — Уже приказным тоном сказал Дик и отвел того в сторону.
Они о чём-то шептались и их разговор изредка прерывался косыми взглядами в сторону ребят, которые только и мечтали упасть в ледяную воду и остаться там хоть на час. Закончив разговор, мужчины подошли к детям и Казар произнёс, еле сдерживая улыбку:
— Милости просим.
Дик, похлопал по плечу Ентри, запрыгнул в фаэтон и отправился прочь.
— Желаю удачи!
Повозка также неспешно покатилась в обратный путь. Когда ворота за ней закрылась, лицо Казара стало прежним: суровым, без всякого намёка на улыбку. Он свёл брови, ударил плетью о землю, чем поднял клуб пыли.
— Чего встали? Пошли за мной. — Голос Казара звучал ещё суровее, чем выглядело лицо. Поднимая всё новые клубы пыли своими сандалиями, он направился на стройплощадку, похлопывая плёткой по песку. Ентри и Мариа как под гипнозом следовали за ним. Казар шёл быстро, черпая сандалиями песок, так что ребята за ним еле успевали. Вдруг, идущий впереди остановился перед каким-то охранником.
— Этого на стену. — Вытолкнув Ентри вперёд, произнёс Казар.
Охранник молча взял разочарованного потерей последнего спутника, пусть им и была Мариа, мальчика за плечо и повёл к строящемуся каменному зданию.
— Ну что? Теперь ты.
Эти слова напугали Мариа. Что ей делать в этой ситуации она не знала. Она чувствовала себя маленькой, слабенькой девочкой, которая попала в злые руки. Ей хотелось заплакать, молить о пощаде, но собрав все свои силы, она последовала за Казаром.
Тот вернулся к палаткам и пройдя их строй зашёл в последнюю. Внутри она была просторней, чем казалось снаружи. В ней на коврах отдыхали двое из охраны. Вооружённые мечами и плётками, в лёгких доспехах, которые защищали только лишь грудь, да колени они наслаждались прохладой и свежестью утреннего чая.
— Опять чай!? Кто за кухней следит? — С недовольным видом Казар погрозил кулаком отдыхающим, чем заставил тех встать и выйти из палатки. Уже четвёрка продолжила путь. Правда не долог он был. Преодолев ещё с метров двадцати, они оказались перед высоким забором из сухих веток, за которым сидело около десяти человек. Большой котёл в центре дал понять, что это и была кухня. Один из охранников снял замок с калитки и Казар с дьявольской улыбкой на устах втолкнул туда Мариа. Тогда девочка впервые увидела улыбающееся лицо Казара и это ещё больше напугало её: круглое, загорелое, украшенное глубоким шрамом от виска до верхней губы физиономия, постоянно суровое, без малейшего намёка на чувства. Теперь картину добавляли редкие, желтые зубы, которые обнажил прораб.
— Знакомься. — С этими словами он закрыл дверцу и отправился в обратный путь.
Вид у людей внутри был жутковат. Боясь поднять голову, чтоб посмотреть на вновь прибывшую, они также смотря вниз занимались своими делами. У большинства не было одежды, обмотав себя тряпками они так и корпели, кто над котлом, кто над посудой. Мариа аккуратно, боясь задеть кого-нибудь, пробралась к котлу и только здесь была окликнута кем-то:
— Эй, ты! Куда пошла? Ступай посуду мыть. — Оглянувшись, она увидела одного из двух охранников, которые почивали в палатке. На сей раз он грыз спелое, сочное яблоко, аппетитно причмокивая, зарождая у многих чувство зависти и ненависти.
Мариа хотела было спросить, куда точнее ей идти, но, увидев грозный вид человека, похлёстывающего плёткой, решила, что не стоит ещё более его злить. Оглянувшись по сторонам, она увидела бочки с водой, возле груды грязной посуды и робко сделав шаг, поглядела на следящего за ней охранника.
— Туда? — Показав пальцем на бочки, спросила Мариа.
— Угу. — Покивал головой охранник. И обращаясь к остальным, крикнул: — Чего встали? За работы, скоты!
Медленный темп немного увеличился, испуганная таким гостеприимством Мариа тоже принялась за работы. Взяв первую жирную тарелку, она опустила её в бочку и скользкая посудина сразу же выскочила у неё из рук и ушла на дно. К радости девочки не кто этого не заметил и она быстренько ухватилась за другую, сильнее сжимая её в руках. Ещё отрадно было то, что вода не успела нагреться и оставалась прохладной, хотя жир с неё смывался с трудом.
Оказавшись внутри недостроенного здания Ентри, который ни разу не был на стройке и даже не представлял, как это делается, растерялся. Какие-то деревянные брёвна, связанные между собой, создавали ярусы с настилами, по которым ходили люди. На земле мешали какую-то вязкую массу и поднимали её на верёвке, туда же наверх. Вереница рабов, начинающаяся где-то за стеной проходила мимо Ентри и поднималась опять же наверх, неся один за другим камни. Мальчик хотел было встать в вереницу, но охранник, который привёл его, удержал за плечо.