Сколько раз она бралась за телефон, сколько неотправленных сообщений стёрла! Вовремя себя останавливала — дело было не в ней. В конце концов, что бы она ни сказала, это не изменит их ситуацию, только добавит Рустаму веса на плечи, если вдруг решение окажется жёстким. Примет ли он их реалии? А она… Ну не извиняться же ей за то, чего смогла добиться ценой многих лет учёбы и беспрестанной работы!
«Никогда не извиняйся просто так».
А что, если всё, что между ними произошло, — это «просто так»? Тогда и молчание Рустама понятно.
От этой мысли сжало горло. Галина провела пальцем по экрану, лаская застывшие на фото черты. Нет, не может быть. Он позвонит. Он непременно позвонит.
Скорее бы…
Прошло уже три дня. Мать старалась всячески угодить внукам, кормила каждый раз, как в последний. Чего только не готовила: и зур бэлиш с уткой, и эчпочмаки, и перемячи, и плов… Всего не перечислить! Дэн, по своему обыкновению, клевал чуток да и отваливался. А Иса, что тот Балда, наворачивал за четверых, зато и работал за семерых — дом без мужской руки ветшал быстро, починить и построить до отъезда нужно было много. Работа горела у старшего сына в руках, даже помощи Рустама не требовалось. А он и сам хватался за любое дело, лишь бы от своих стариков подальше.
Но на ночь каждый вечер Рустама с сыновьями ждали у родни Алсу. И хоть он и поставил это условие сразу, а всё равно приходилось настаивать снова и снова.
— У Альфии ночуем, — в который раз уведомил Рустам.
— Да как же, да ведь…
— Э-э… Мать! — Родное «эни» [5] не выговаривалось, а такое обращение ставило границы. — Не начинай снова!
Голубые, как у него самого, глаза снова заслезились, но поддержка пришла, откуда не ждали, из дальней комнатушки за занавесками:
— Са-ан!
Батя сдал. Вставал редко. Иногда путал слова. Но в моменты прояснений рассудка смотрел строго, сдвинув кустистые брови. Всё больше молчал, даже когда мать достала старые фотоальбомы и показала пацанам Рустама в ту пору, когда он был ещё мальчишкой… и имел на один глаз больше.
Любимчиком бабки, естественно, стал Дэн — даром что не родной. Иса помогал деду вставать и передвигаться, спокойно выдерживал его колючий взгляд, а на все выпады старика отвечал как обычно — никак. По всему выходило, что они друг друга поняли.
И причину ночёвок у родни бывшей жены отец понимал прекрасно. Рустам лишь сопровождал детей, его самого здесь никто не ждал. Такое понимание должно было как минимум приносить удовлетворение ясностью ситуации. Отчего же тогда горький ком каждый раз сдавливал горло — не сглотнуть?
Рустам взглянул на осунувшуюся мать, остатки пиршества на столе и… Отодвинул недопитый чай, скупо поблагодарил, вышел на крыльцо, чтобы наконец вздохнуть свободно.
Здесь пахло свежим деревом — новую, самую верхнюю ступеньку Иса заменил, но ещё не покрасил. Вот на неё Рустам и сел, задумался. Что ни говори, а о приезде он не жалел. Это ведь ради сыновей, им так приспичило. А в результате парни деревню приняли. И она их приняла.
Накануне Рустам наблюдал с этого же крыльца забавную картину: Иса без футболки (жарко, видите ли) в одиночку, не напрягаясь, нёс на козлы тяжеленное бревно на распил. Рустам думал подойти помочь, но пока думал — Иса всё сделал сам: и донёс, и распилил, и наколол, и в дровницу сложил. А на лице — довольство. Уж точно не от того, что из-за раскрытых ворот за ним подсматривала стайка девчат. Якобы мимо проходили. Ага, маршировали целый день туда-обратно, словно иных дорог в деревне не было. Рустам усмехнулся — этак скоро и вопрос с женитьбой старшего поднимется.
Дэн блистал иначе: с первого же вечера влился в компанию местной молодёжи, и уже что-то кому-то доказал. Аккуратно — костяшки сбил да пару кровоподтёков заработал. Но второй «боец» ходил такой же. А учитывая, что Дэн взялся учить нового знакомого играть на гитаре — к согласию прийти у них получилось.
Всё же парни у него… Грудь распирало, а лицо свело дурацкой ухмылкой. Он бы с ними в разведку пошёл!
Неумолимо приближался день отъезда — каникулы заканчивались. И хоть Дэн совсем не скучал — пару раз выбирался куда-то ночью до самого рассвета — он явно был рад вернуться в город.
Про Ису что-либо сказать было сложнее. Каждый день он выводил деда на крыльцо, сажал в накрытое одеялами кресло, пристраивался рядом на ступеньке, и они подолгу сидели молча. Потом, словно поймав незаметный сигнал, Иса так же неторопливо вставал, поднимал деда и уводил в избу.
Вот и сейчас Рустам услышал шаркающие шаги и сопение старика раньше, чем тот появился из тёмной глубины дома. Иса безмолвной тенью шёл рядом. Как обычно, Рустам сразу вспомнил о «важном деле», благо никто не спрашивал, что там. Но в этот раз свалить куда подальше не вышло, Иса положил ладонь Рустаму на плечо.