«А если теперь наш с Геной черед?»
Мысль была пугающей, и Маша поспешно прогнала её.
— Бензин у меня есть, взял две канистры на всякий случай, — успокоил сестру Гена. — Да и в Архангельском точно будет заправка, не беспокойся.
Брат снова отвернулся, сосредоточившись на дороге.
— Как-то это ненормально, что машин нет. —
Маша внезапно осознала, что давно уже не видела ни встречных, ни идущих на обгон, ни едущих впереди автомобилей. Такое ощущение, что мы одни на этой дороге. А если там ремонт, поэтому никто не…
— Не было же знака про ремонт дороги, так что…
Ни Гена, ни Маша не закончили фразы.
От того, что они увидели, слова застряли в глотке, как кусок непрожеванного хлеба.
Впереди, в свете фар, прямо посреди дороги стоял человек в чёрном балахоне. Голова чуть опущена, так, что капюшон скрывал лицо. Машина была ещё далеко, о столкновении речь не шла, они запросто успевали объехать незнакомца, но Гена инстинктивно сбросил скорость.
— Что за придурок?
— Откуда он тут взялся?
Брат и сестра переглянулись.
Человек стоял неподвижно.
Гена посигналил.
— Уйди с дороги!
— Может, авария была? — предположила Маша.
— Где? Никаких машин поблизости, — сквозь зубы проговорил Гена.
Они приближались к стоящему, и Маша почувствовала, что вид недвижимой фигуры в чёрной хламиде и капюшоне наводит на неё ужас.
Даже если это просто местный житель, ему холодно и он, стоя посреди дороги, таким образом просит, чтобы его подвезли, — плевать!
Они не остановятся. Нельзя останавливаться!
Маша покосилась на брата, который, кажется, чувствовал то же самое, потому что сжал челюсти и приготовился объехать мужчину.
Но это не потребовалось.
Чёрная фигура посторонилась, уйдя прочь и освобождая машине путь.
Автомобиль проехал мимо. Маша и Гена смотрели на стоящего на обочине человека, лица которого так и не удалось разглядеть.
— Фу-ты, черт, — выругался Гена. — Дурачок деревенский, наверное. Нацепил монашеские тряпки и выперся на дорогу.
Но по голосу Маша понимала, как сильно тот напуган. И знала: брат, как и она сама, не считает, что это чокнутый сельский житель,
Тут и сёл-то никаких нет.
— Ты видел, как он шёл? — напряженно спросила Маша. — Как будто плыл по воздуху. — Не говори ерунды! Его ряса ноги скрывает, поэтому так показалось.
Значит, и Гена заметил.
Ага, значит, и Гена заметил.
— Дай воды, — попросила она.
Брат потянулся за бутылкой, и тут Маша завопила от ужаса, глядя на боковое окно. Гена выронил бутылку, посмотрел и тоже вскрикнул.
За стеклом плыло лицо.
Белое, бескровное, с глазами, обведенными красными кругами, оно больше не было скрыто капюшоном. Незнакомец, стоявший на дороге, которого они оставили позади, непостижимым образом увязался за ними.
— Тише, тише, успокойся! — Гена схватил Машу за руку, другой вцепившись в руль. — Окно закрыто! Оно сюда не проберется!
— Что это за тварь? — Маша плакала, закрыв лицо ладонями, боясь повернуть голову.
— Понятия не имею! Маша, послушай меня, всё будет хорошо!
Существо в черном по-прежнему маячило за окном.
Гена прибавил скорость, но оно не отставало.
— Хорошо, — сквозь зубы проговорил Гена и ещё сильнее вдавил педаль газа.
Теперь они мчались со скоростью сто тридцать километров в час. Ночью, зимой, на незнакомой дороге это было самоубийственно.
— Мы разобьемся! — простонала Маша.
Но самое страшное, что преследующая их тварь ничуть не отстала, по-видимому, обладая способностью передвигаться с любой скоростью.
Поняв, что оторваться не удастся, а вот вылететь с дороги и врезаться в дерево можно запросто, Гена чуть сбавил скорость.
— Что ему нужно? — Машу била дрожь. Руки были ледяными, а лицо, наоборот, горело.
Гена неожиданно повернул голову и выкрикнул:
— Отвяжись от нас! Отстань, сволочь! Иди… — Он грубо выругался, хотя почти никогда не матерился.
Существо за окном растянуло в ухмылке тонкие губы и, точно послушавшись, резко отпрянуло от машины. Секунда — и снаружи больше никого не было; только стоящие вдоль трассы деревья проносились мимо.
Несколько минут Гена и Маша молчали, не в силах выдавить ни слова. Потом она сказала:
— Я больше никуда не поеду ночью. И никогда в жизни не разрешу тебе съехать со знакомой дороги. Если ты попробуешь об этом заикнуться, я тебя убью!