С конца 80-х, когда начались публикации наследия писателей первой эмиграции, архивных материалов, имя Тинякова стало появляться чаще. Оказалось, что о нём очень подробно писали Ходасевич и Георгий Иванов, но как-то очень друг на друга похоже. И там и там конченый алкоголик, чекист, педофил, циник до мозга костей.
В 1998 году в Томске был выпущен сборник стихотворений Тинякова, после этого были издания в Красноярске (серия «Поэты свинцового века»), Москве… Постепенно Тиняков сделался чуть ли не одним из популярнейших персонажей Серебряного века, и вот в конце концов, в 2010 году, стал персонажем художественного произведения. (Впрочем, Тинякова можно узнать и в Мишеле Синягине в одноимённой повести Зощенко, и в «Рыцаре» Хармса, а документальную повесть о нём – «Исповедь антисемита» – в начале 90-х издал Вардван Варжапетян.)
В последние полтора десятка лет вышло множество статей, посвящённых этому поэту (в том числе Никиты Елисеева, Нины Красновой, Михаила Вольпе, Олега Лекманова, Марии Котовой, Владимира Емельянова), были попытки доказать, что не так уж отвратительна эта фигура в истории русской литературы. Но всё же в сознании большинства тех, кто интересуется историей литературы, Тиняков остаётся, по определению Сергея Костырко, «зоологическим антисемитом и клиническим мизантропом».
Одинокий в романе Дмитрия Быкова зоологическим антисемитизмом не блистает, клинической мизантропией не исходит, но от этого не становится лучше. Скорее, наоборот – для антисемитизма и мизантропии нужно хоть какое-то мужество, а Одинокий просто гадёныш, когда надо наглый, когда надо трусливый, и т. д. «Я знаю универсальный язык падали!» – кричит он гордо, продавая свою книжку и одновременно побираясь.
Кем же был прототип быковского Одинокого Александр Иванович Тиняков, писавший под псевдонимами Одинокий, Куликовский, Чернохлебов, Немакаров, Чудаков и ещё десятком других?
Родился в 1886 году в Орловской губернии в зажиточной крестьянской семье. Стихи публиковал с 1903 года, но в серьёзные журналы попадал нечасто. Лидеры символизма привечали Тинякова скорее не за поэтическое дарование, а из-за его эрудиции и услужливости.
Первая книга Тинякова вышла в 1912 году. Умеренно благожелательными рецензиями на неё отозвались Бальмонт, Ходасевич, Гумилёв, но событием она не стала. И, честно говоря, не могла стать, – символизм уже не был новостью, а Тиняков в любом случае большим талантом не являлся. Ни в 1903-м, ни в 1912-м.
Процитирую наиболее, на мой взгляд, художественное (в понимании большинства ценителей поэзии) стихотворение из первой книги:
Впрочем, немногочисленные читатели отметили совсем другие строки:
Во многом из-за денег Тиняков занимался публицистикой, писал рецензии. В 1916 году открылось, что он почти одновременно печатался и в кадетской газете «Речь», и в черносотенной «Земщине». Причины этого открытия, по-моему, тянут на детективный роман, в котором отлично можно показать нравы литературного мира. (По сути, таковым произведением и является повесть в документах Вардвана Варжапетяна.)
Дело в том, что весной 1915 года Тиняков опубликовал заметку, в которой критически оценил книгу статей «Озимь» своего покровителя Бориса Садовского. Тот обиделся и стал намекать в беседах с прогрессивными собратьями по перу, что Тиняков сотрудничает в «Земщине». Осенью появилась совсем не хвалебная рецензия Тинякова на сборник рассказов Садовского «Адмиралтейская игла», Садовский ответил стихотворным фельетоном в «Журнале журналов», где уже вполне чётко поведал о связи Тинякова-Одинокого с черносотенной прессой.