— Ох! Надеюсь, что все-таки поменьше, — простонал Тим Редмен. — Вот бы ветер задул! Грести — это не по мне.
— Не беспокойся, когда у нас кончится еда, а мы проголодаемся, то тебя съедят первым, — изрек Питер Доббс. Эта шутка пошла еще с плавания по следам Синдбада.
— Десять минут до отхода! — крикнул я и позвонил в медный колокол, висевший у кормила. К нам подошли Том и Венди. Тому хотелось отправиться с нами, но увы — его ждала работа в Австралии. Пришла и Василики, а вместе с нею — Дядюшка Джон со всем своим семейством; Боргне, жена Трондура, принесла на берег Брандура, их маленького сынишку, и тот зачарованно таращился на корабль и на людей вокруг.
Настало время совершить возлияние богам, чтобы они даровали нам попутный ветер и хорошую погоду. Я вытащил бутылку вина с изображением «Арго» на этикетке. Все содержимое бутылки, до последней капли, предназначалось Посейдону. Внезапно выяснилось, что штопора ни у кого нет, и я потянулся за деревянной дубинкой, которой мы выбивали шпильки из уключин. Свесился за борт, одним ударом отбил горлышко; вино струей хлынуло в море под одобрительные возгласы толпы на берегу. Затем я дважды ударил в колокол, а кто-то из команды отвязал кормовой конец.
— Кало таксиди! Кало таксиди! — кричали дети.
Трондур на носу споро выбирал якорь, с которого капала вода. Мгновение — и якорь оказался на палубе.
— Якорь поднят!
— По местам! — Гребцы взялись за весла. — Малый ход. Готовы? Вперед!
Лопасти весел окунулись в воду, задвигались в унисон; гребцы постепенно приноравливались к темпу. «Арго» заскользил прочь от берега.
— Миллион четыреста девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять ударов, — пробормотал Марк.
Я осторожно взялся за кормило: рулевые весла установили так, что, чтобы повернуть корабль, одно следовало двигать вперед, а другое — назад. Как ни удивительно, «Арго» послушно изменил курс.
День выдался на загляденье — ни ветерка, в небе высокие облака, спасавшие от палящего греческого солнца. Нас окружали десятки рыбацких лодок, их моторы работали на самых малых оборотах. Впереди двигался лоцманский катер, освобождавший нам путь и готовый, если понадобится, взять «Арго» на буксир до выхода из гавани. Чуть поодаль и за кормой теснились лодки Гребного клуба Волоса, напоминавшие водяных жуков. Раз-два, взяли; раз-два, взяли… Сколько величавости в движениях весел галеры по сравнению с современными гребными лодками! Впереди маячил бетонный мол современного порта. На нем выстроились местные власти — мэр, командир гарнизона, старший портовый офицер и греческий епископ. Когда «Арго» подошел ближе, мэр поднял над головой оливковую ветвь и кинул ее в воду.
— Ступайте с миром! Кало таксиди!
Мы обогнули мол и двинулись дальше, стараясь держаться как можно ближе к берегу. На набережной собрались горожане, в основном школьники, которых привели посмотреть на корабль из далекого прошлого их родной страны. «Кало таксиди! Кало таксиди! Кало таксиди!» Дети выкрикивали эти слова снова и снова, точно клич в честь любимой футбольной команды. Аргонавты махали в ответ, другой рукой продолжая работать веслами. Мимо нас промчалась гребная четверка. Бритая голова рулевого сверкала, как у Марка.
— Видно, вы к одному парикмахеру ходите, — заметил Майлз.
По тексту «Аргонавтики», отплытие, состоявшееся 3000 лет назад, было куда менее праздничным. Ходили слухи, что царь Пелий подкупил мастера Арга, дабы тот устроил так, чтобы корабль развалился в море. Однако Арг не поддался на уговоры царя: в конце концов, он сам был членом экипажа. Вечером накануне отплытия, после наполненного слезами прощания с родными, спутники Ясона собрались на берегу. Ясон велел пригнать на берег двух быков из семейного стада. Геракл и могучий Анкей убили животных — первый ударом своей прославленной палицы, а второй — бронзовым топором. Туши разрубили, отсекли священные бедра, которые обернули жиром и сожгли на костре из ветвей оливы в качестве приношения Аполлону, богу отправления в путь. Идмон, один из двух прорицателей, созерцал языки пламени и завитки дыма; он изрек, что знамения благоприятны, но прибавил, что сам живым из похода вернуться не рассчитывает. «Ведал я участь мою…» — сказал он; ему суждено «горькой судьбой по велению бога / Где-то вдали умереть, в пределах земли Азиатской».
Остаток вечера тоже прошел не слишком весело. Ид, записной хвастун, перебрал неразбавленного вина и стал насмехаться над Ясоном, который сидел поодаль от остальных, «нерешимости полон». Получив выговор от Идмона, Ид оскорбил и того, и дело наверняка дошло бы до драки, не вмешайся певец Орфей, который тронул струны кифары и запел длинную песню о том, как был создан мир. Ночь провели на берегу, а поутру Тифис, «искусный кормчий», пробудил товарищей ото сна и стал «побуждать, чтоб взошли на корабль». Все расселись по скамьям, в соответствии с вытянутым накануне жребием. От необходимости метать жребий избавили только Геракла и Анкея: двое самых могучих членов экипажа уселись на центральную скамью, где могли принести наибольшую пользу.