Всех аргонавтов попросили занять первый ряд перед сценой, а жители Вани столпились за нашими спинами. Концерту предшествовала приветственная речь, которую произнес старейшина в национальном костюме. Затем вступил хоровой ансамбль, составленный из местных жителей, их пение было — само совершенство. Виртуозно выступил флейтист; несколько женщин в средневековых одеяниях сыграли нежную мелодию на инструментах, похожих на арфы; в какой-то момент все пространство сцены заполнили сорок или даже пятьдесят мальчиков-танцоров, лет семи-восьми, которые подпрыгивали и притопывали, не задевая друг друга, с большим пылом и в отменном порядке. Потом были еще певцы, еще исполнители, и был очень трогательный номер, когда к солисту, бодрому семидесятипятилетнему старцу, присоединился шестилетний мальчуган и стал вторить, эхом выводя все повороты мелодии, — это был прекрасный символ того, как традиции грузинской культуры сохраняются в веках, подхватываемые новыми поколениями. Под конец выступил танцевальный ансамбль из Тбилиси — единственная профессиональная группа во всем концерте, и без того безупречно слаженном: она показала танец с саблями. С лязгом скрещивались клинки, и в сгущающихся сумерках летели искры. Не возникало и тени сомнения в том, что грузины гордятся своими традициями и тщательно их хранят. Я вновь подумал о том, сколько усилий они приложили, чтобы все это организовать: концерт длился почти три часа, в нем было не менее дюжины «отделений», а «антракты» между текущим и следующим составляли не более двадцати секунд! Представление было поистине роскошным, и мы сидели как зачарованные.
Наутро мы все вместе — новые аргонавты, наши хозяева и группа грузинских гребцов — отправились на экскурсию к источнику колхского золота. Мы ехали по дороге, которая сначала шла долиной Риони, а потом стала забирать к северу, углубляясь в холмистые предгорья. Эта долина вполне могла быть частью Бургундии. Та же атмосфера цветущего изобилия и рачительного использования земли. Те же хлеба, те же бескрайние виноградники, кукурузные поля, сливовые, яблоневые и персиковые сады. Даже пирамидальные тополя — и те очень знакомо выстроились вдоль сельских дорог. Характерные крестьянские дома — низкие строения, чаще деревянные, с крышами из рифленого железа — были воздвигнуты на коротких сваях, которые приподнимали здания над влажной плодородной землей. На каждом шагу были видны приметы прочного сельскохозяйственного процветания, благополучия и буколического достатка. Овощи в изобилии росли в аккуратно возделанных палисадниках. Гуси и цыплята спорили из-за корма с индюшками. Вдоль дорог бродили свиньи, возглавлявшие выводки нетерпеливых пятнистых поросят. Даже собаки выглядели лоснящимися. Обильный влагой дождь с плеском падал на добрую тучную почву, и, когда мы проезжали по мосту над Риони, насыщенная илом река казалась достаточно плодородной, чтобы вести на ней посевные работы.
Изобилие сполна проявлялось в застольях. Наши хозяева твердо вознамерились не позволить гостям умереть с голоду и потому даже на коротких остановках на пути доставали заранее припасенные контейнеры с холодной курицей, хлебом и фруктами. Что же касается заранее назначенных обедов и ужинов, к тем лучше всего подходит слово «пиршество». Один вид стола с яствами, будь то в частном доме или в ресторане, поражал воображение. Столы здесь длинные, за них садятся сразу человек тридцать; эти столы для нас застилали скатертями, клали на них приборы, ставили тарелки и стаканы, а затем выставляли блюда с самой разнообразной едой. Грузия — настоящий рай для гурманов! Многие блюда были нам незнакомы, а среди известных мы определили молочного поросенка, осетра, икру, несколько видов курицы, жареную свинину, белую рыбу, кебабы, баранину, мясной паштет, помидоры, творог, лепешки, белый и черный хлеб и великое множество сыров — от козьего до копченого. Запивать все это предполагалось грузинским вином, белым или красным, бренди, местным прохладительным напитком на чае, минеральной водой, а также водкой, обыкновенной или настоянной на лимоне. Чем дольше затягивалось пиршество, тем больше блюд гордо ставили перед гостями, пока на столе не оставалось свободного места; тогда блюда принимались ставить друг на друга…