Я отправился к мистеру Бхардваджу на чаепитие, ожидая скромной трапезы. Однако на стол подали восемь или девять блюд: pakora — овощи, пассерованные на сливочном масле, poha — рис, смешанный с горохом и приправленный кориандром и куркумой; khira — мягкий сладкий пудинг из риса на молоке; chaat — это наподобие нашего фруктового салата, но с добавлением лимонов и огурцов; тамильское лакомство murak — здоровенные кренделя с орехами; картофельные лепешки tikkiya; сладкие сахарные шарики, намазанные сливками, под названием malai; и пахнущие миндалем pinnis. Я наелся до отвала, а на следующий день побывал в кабинете мистера Бхардваджа в Гортонкастле. Обстановка, как он и рассказывал, была скромная. Над его столом висел листок с фразой:
«МНЕ НЕ ВАЖНО, КАК ВЫ БУДЕТЕ ОПРАВДЫВАТЬСЯ ЗА НЕВЫПОЛНЕНИЕ РАБОТЫ В СРОК; МНЕ ВАЖНО, ЧТОБЫ РАБОТА БЫЛА ВЫПОЛНЕНА ВОВРЕМЯ.
По Джайпуру с мистером Гопалом
— Что это? — спросил я мистера Гопала, рекомендованного мне посольством, указывая на сооружение наподобие крепости.
— Это вроде крепости, — сказал он.
Когда мы познакомились, он посмеялся над «Справочником Мюррея», который я таскал с собой:
— У вас есть эта большая книга, но я вам скажу: закройте ее и оставьте в гостинице. Для меня Джайпур — открытая книга.
Я по глупости последовал его совету. Теперь мы находились в шести милях за окраиной Джайпура и брели по песчаным наносам к разрушенному городу Галта. Ранее мы прошли через шумную компанию бабуинов этак в двести голов. «Ведите себя, как нормально», — велел мистер Гопал, а бабуины меж тем подпрыгивали, лопотали, скалили зубы, толпясь на дороге с любопытством, едва не переходившим в агрессию. Почва была каменистая и высохшая, а каждый скалистый холм венчала крепость с растрескавшимися стенами.
— Чьи они?
— Махараджи.
— Нет, кто их построил?
— Это имя вы все равно не знаете.
— А вы-то знаете?
Мистер Гопал зашагал дальше. Надвигалась ночь, и дома, теснящиеся в ущелье Галты, терялись в сумраке. Над головой Гопала обезьяна с возгласом вспрыгнула на баньян. Ветка зашелестела, закачалась, как punkah — висячее индийское опахало. Мы вошли в ворота, пересекли Двор и приблизились к каким-то руинам с разноцветными Фресками на фасадах — изображениями людей и деревьев. Некоторые росписи были неразличимы под смазанными граффити или закрашены; целые фрагменты стесаны.
— Что это? — спросил я, люто возненавидев Гопала за то, что он принудил меня оставить путеводитель в номере.
— Ну… — проговорил мистер Гопал. Это был храмовый комплекс. В арках дремали или сидели на корточках какие-то мужчины, а прямо за оградой были лотки, где торговали овощами и наливали чай. Стена, к которой прислонялись лоточники, обтирая ее своими спинами, тоже была расписана. Меня поразила тишина: горстка людей в лучах заката, и все молчат. Слышалось, как топочут по булыжнику козы да где-то далеко верещат обезьяны.