Тем не менее в этой исключительной библиотеке меня ожидало двойное разочарование. Во-первых, я не нашел книгу того немца — его зовут Михаэль Царнт, — которую мне рекомендовал Везирцис, а во-вторых, выяснил, что она не переведена на греческий. Как же я смогу ее прочитать, даже если вдруг найду? Немецкий я знаю неважно.
— Один экземпляр должен быть в Аристотелевской библиотеке, в Фессалониках, — сказал мне библиотекарь.
Видимо, мое огорчение не оставило его равнодушным, поскольку он продолжил свои поиски, пока не обнаружил в конце концов в бюллетене Французской школы археологии статью в двенадцать страниц о древностях Афона, написанную неким Базилем Прео. Я погрузился в чтение. Хоть мой французский и не слишком хорош, такие тексты я могу читать свободно.
Прео составил список найденных древностей, а также указал места, где могли бы оказаться и другие. Первых, разумеется, мало. Существуют всего две коллекции находок с горы Афон, одна в Карьесе, другая в монастыре Ватопеди. В русском Пантелеймоновом монастыре хранится почти целая, хоть и разбитая на два куска, статуя из храма Зевса-Аммона. Благодарственная надпись, высеченная по решению граждан города Акрофои в честь некоего Дорофея, сына Мирмика из Александрии, за его благодеяния, которую археологи считают очень важной находкой, исчезла через несколько лет после обнаружения. Ходит слух, что сегодня она в музее Одессы. В 1974 году Прео сфотографировал вмурованную в полевую ограду герму — бюст Гермеса на четырехгранной стеле. В 1982 году, когда он снова побывал там, герма уже исчезла. Француз убежден, что монахи, возделывая землю в течение многих веков, наверняка нашли гораздо больше древностей, чем те жалкие крохи, которые выставляют. Вопрос только в том, чтобы узнать, что они с ними сделали: уничтожили, продали или спрятали в каком-нибудь подземелье? Похоже, монастырские подземелья просто необъятны — настоящие лабиринты в несколько этажей. Однако Священный Собор не позволил Прео осмотреть их, не пустил его и в другие места, которые он хотел посетить. В частности, ему запретили обследовать руины, сохранившиеся, как говорят, в одной оливковой роще, и колонны, лежащие в русле речки. Основываясь на том, что он смог увидеть сам, а также на свидетельствах других археологов (я с удовлетворением отметил, что он очень часто обращается к труду Царнта), Прео называет шесть мест, в которых следовало бы произвести раскопки.
Я вышел в сад, чтобы позвонить Везирцису, и остановился под прекрасной оливой. Какая-то девушка курила, сидя на мраморных ступенях.
— Я и забыл про Прео, — признался мне Везирцис. — Он был членом Французской археологической школы, руководил раскопками на Фасосе, но в последние годы занимается, в основном, византийской историей. Сотрудничает с Центром византийской истории и цивилизации в Париже, который довольно давно публикует афонские архивы.
Девушка выдыхала дым сквозь волосы, закрывавшие ей лицо. Они у нее были белокурые и пышные. Несколько лет назад меня вдохновляли только блондинки, но ни одна из них не обратила на меня ни малейшего внимания.
— Что за архивы?
— Документы о торговых сделках, о сдаче полей в аренду, о дарениях, о тяжбах. Монахи вели дела со всеми, везде имели собственность, вплоть до Румынии. Это единственные архивы, которые нам остались от византийской эпохи.
Девушка потерла раскаленным кончиком сигареты о мрамор. Потянулась, словно только что встала с постели, но осталась сидеть. Было без четверти двенадцать.
— В конце концов, это неплохо, что ты склоняешься к дохристианской истории Афона. Можешь даже сам съездить туда, чтобы сфотографировать барельефы и надписи, вмурованные в стены монастырей. Фотоаппарат у тебя есть?
Я лихорадочно обдумывал его предложение, пытаясь уловить его смысл. Девушка закурила новую сигарету.
— Если нет, одолжу свой. Могу также выбить тебе немного денег на факультете. Ты с Георгией говорил?
— Нет еще.
— Она блондинка, довольно хорошенькая.
— Курит много?
— Чудовищно!
— Георгия! — позвал я девушку.
Но та не обернулась. «Значит, в библиотеке Геннадиоса две блондинки, и обе очень много курят», — подумал я.
С Георгией я познакомился чуть позже, библиотекарь проводил меня в ее кабинет на втором этаже. Это оказалась миниатюрная женщина лет под сорок с очень живым выражением лица. Казалось, она готова вспыхнуть из-за любой ерунды. Была когда-то студенткой Везирциса, потом специализировалась на библиотечном деле в Принстоне.