Я решил ускорить свой отъезд на Афон, отправиться туда, не дожидаясь конца июньской сессии. «Надо разделаться с этим вопросом, пока он меня не доконал». Я позвонил Феано по мобильному и объявил ей, что собираюсь писать работу по древней истории Афона, а потому хотел бы отправиться на полуостров как можно скорее.
— Пропущу не больше одной недели, в крайнем случае десять дней.
— Где ты был вчера вечером? — спросила она довольно сурово.
Я рассказал ей, что случилось с матерью, и ее суровость сразу же как рукой сняло.
— Мне искренне жаль, — сказала она.
Потом посоветовала не пропускать ни одну из майских лекций.
— Если не можешь отложить поездку до лета, то, действительно, поезжай лучше сейчас.
Катраниса я обнаружил в редакции «Эмброса» и еле разобрал по телефону, что он говорит. Оказалось, ему вчера вырвали три зуба. Он наполовину проглатывал слова, уродуя их до неузнаваемости.
— На Пасху Святая Гора привлекает много туристов. Но я все-таки постараюсь устроить тебе ночлег, у меня есть кое-какие знакомства в Карьесе. Скажу, что ты пишешь статью для газеты и чтобы они тебе посодействовали.
Он попросил отправить ему ксерокопию моего удостоверения личности.
— Оно у тебя нового образца?
Я вспомнил о сборищах, которые еще недавно устраивала Церковь, противясь отмене графы «вероисповедание», традиционно фигурировавшей в удостоверениях личности. В конце концов правительству Симитиса все-таки удалось ее отменить, следуя рекомендациям Евросоюза. В моем документе, выданном задолго до этой реформы, еще черным по белому написано, что я — православный христианин.
— Некоторые монастыри не принимают инославных, даже католиков. Заберешь свое разрешение на въезд в представительстве Священного Собора в Урануполисе. В прошлом году это стоило двадцать евро, в этом, может, придется заплатить чуть больше.
«Мне наверняка придется заплатить чуть больше».
— И будь осторожен, — добавил он после короткого молчания, словно чего-то опасался.
Я ему пообещал. Только забыл спросить, где он встретил того влюбленного монаха, который грезил о площади своей деревни. «Влюбленных монахов я найду в каждом монастыре».
Голос Софии был не многим разборчивее, чем у Катраниса. Я сказал ей, что Навсикая пообещала мне некоторую сумму. Вдруг до меня дошло, что она плачет.
— У меня дедушка умер.
Я повторил фразу, которую сказала Феано:
— Мне искренне жаль.
Похороны назначены на субботу, в Арахове.
— Будешь здесь в субботу?
— Буду.
«София тоже примет участие в шествии, которое я организую, когда придет время, — подумал я. — Будет идти за гробом, который понесут четыре командира Национально-освободительной армии. Один из них — в монашеском облачении… А за ними — двойник архангела Гавриила. Я дам ему пустую птичью клетку. Его щегла кошка съест».
Потом я поговорил с Везирцисом. Его настроение было намного лучше, чем у Катраниса и Софии. Когда я поделился с ним своими планами, он мне сообщил, что собирается читать публичную лекцию в Аристотелевском университете в Фессалониках — в понедельник, во второй половине дня, и тем же вечером вернется в Афины.
Я ему объяснил, что собираюсь отправиться на Афон в начале Страстной недели, чтобы избежать наплыва туристов.
— А зачем его избегать? В толпе на тебя никто не обратит внимания, так что сможешь передвигаться без помех.
Я никогда не говорил ему ни о Навсикае, ни, разумеется, о ее поручении и своем обещании. Надеюсь, когда-нибудь мне представится случай познакомить его с г-жой Николаидис. Уверен, что оба будут рады этому знакомству.
Динос не дал себе труда открывать калитку, просто перешагнул через ограду во двор и направился ко мне.
— Кофе хочешь? — спросил он вполголоса.
В его руке была газета. Он отпер кафе и исчез внутри.
— Я вас искал на прошлой неделе, — сказал я Везирцису.
— Ездил в Патрас, чтобы вернуть свою жену.
От такого неожиданного признания я просто онемел. Поискал глазами Диноса, словно без его помощи не мог выйти из этой щекотливой ситуации.
— Она влюбилась в одного из моих бывших студентов, он сейчас читает лекции в Патрасском университете, — продолжил Везирцис тем же безучастным тоном. — У них семнадцать лет разницы, он немногим старше нашей дочери.
Я знал, что у его дочери редкое имя Фила и что она учится в Париже. Интересно, какое место занимал в этой истории автобусный билет Афины — Патрас, который он вертел в руках как-то вечером, изрядно пав духом.