— Что ж, пойдемте посмотрим.
Когда Ханна заглянула в комнату, то ахнула. Поморгав несколько раз, чтобы удостовериться, что ей ничего не привиделось, она воззрилась на груды подарков самых разнообразных форм и размеров, возвышавшиеся в углу кабинета.
— О боже!
— Большинство из них привезли, пока вас не было.
— От кого они?
— От руководителей других стран, чиновников, друзей и родственников, бизнесменов…
Да ей ни за что не открыть их все за один день. И возможно, даже за несколько. Чтобы рассортировать это все, понадобятся недели, а ведь нужно будет еще позаботиться об ответных открытках с благодарностями…
— В этом что-то есть, да?
Обернувшись, Ханна увидела Софию, стоявшую позади.
— Я не верю своим глазам. Как ты думаешь, это нормально?
Принцесса пожала плечами.
— Последними, кто женился здесь до вас, были мои родители, так что я ничего на этот счет сказать не могу.
— Чтобы открыть все это, понадобится вечность.
— Я могу помочь, — вызвалась Софи, — у меня есть время.
— И я тоже, — поддержала Элизабет. — Да и горничные, я уверена, будут рады оказать вам услугу. Можно будет поручить еще кому-то…
— А как насчёт Филиппа? — спросила Софи.
Ханна могла бы попросить его о помощи, или даже настоять на этом, ведь подарки принадлежали и ему тоже, но что-то подсказывало ей, что сейчас короля лучше оставить одного. И хотя за эти две недели он ни разу не показался ей печальным или скучающим, но, когда они вернулись домой, Филипп немедленно ретировался в свои комнаты, не забыв упомянуть о кузене, с которым запланировал на сегодня поиграть в гольф, несмотря на то что официально их медовый месяц еще не закончился.
— Он сейчас с Чарлзом, — неохотно пояснила она, готовая поклясться, что заметила неудовольствие в глазах Софии. Но кем та недовольна? Филиппом, который ушел, или ею, которая позволила ему это?
Ханна не была уверена, что хочет это узнать. Ей не хотелось разочаровывать в себе Софию, хотя она и не могла точно сказать, почему. Возможно, потому, что та была такой сильной, ведь она всегда знала, чего хочет, и не боялась бороться за это.
Ханна от всей души надеялась, что когда-нибудь и она сама станет такой же.
Когда девушки начали распаковывать подарки, а Элизабет направилась на поиски помощников, принцесса придвинулась к Ханне поближе.
— Как прошел ваш медовый месяц?
— Все было чудесно. Просто замечательно.
— А теперь он решил улизнуть?
— Это не так, — проговорила Ханна, хотя и подозревала, что принцесса права. — Кому же не захочется побыть одному после двухнедельного отпуска вместе?
— Тебе, как мне кажется.
В эту секунду она едва не возненавидела Софи за то, что та могла так легко прочитать ее мысли.
— Вчера вы даже не спали с ним вместе, — добавила принцесса.
Как же она могла об этом узнать?
— А что, у тебя есть шпионы, которые за нами следят?
— Кому нужны шпионы? Ваши комнаты находятся прямо напротив моего имения, а каждое окошко я знаю назубок. Вчера ночью свет горел и у него, и у тебя.
Ханна не знала, как убедить ее в том, что все в порядке. Поэтому даже не стала и пытаться.
— Это просто займет время.
— Ты на самом деле в это веришь?
— Да. Я действительно собираюсь приложить все усилия, чтобы у нас с Филиппом все было хорошо.
Софи улыбнулась:
— Тогда, полагаю, у тебя все получится.
Должно быть, Ханна смутилась, потому что сестра Филиппа по-доброму рассмеялась и взяла ее за руку.
— Ты мне нравишься, Ханна. Думаю, ты очень подходишь моему брату. Ему требуется кто-нибудь, кто будет постоянно давать ему пинка под зад, подталкивая в нужном направлении. Почаще напоминай ему, что он всего достоин.
— Чего всего?
— Счастья. Любви.
— Но почему он должен в этом сомневаться? Я знаю, что ваши родители были достаточно холодны, но вашей с Филиппом вины в этом нет.
— А ты попробуй объяснить это маленькому ребенку. Когда твои родители тебя не любят, то начинает казаться, что что-то не так именно с тобой. Ты думаешь, что по какой-либо причине ты этой самой любви недостоин.
Ханне трудно даже было представить себя в подобной ситуации. Мысль о том, что ее родители могли ее не любить, была слишком от нее далека.
— Прибавь к тому же всех женщин, расточавших ему комплименты и поцелуи. Из-за денег, короны и всей этой внешней мишуры. Ты ведь просто не будешь знать, кому верить. И верить ли вообще.
— Но ведь ты, кажется, все это осознаешь.
— Осознавать еще ничего не значит, Ханна, мои отношения с мужчинами еще ни разу не длились больше четырех месяцев. Что ты об этом думаешь? — принцесса пожала плечами. — Это то же самое, что убеждать алкоголика перестать пить и ожидать, что он немедленно забудет о своем пагубном пристрастии.