Я легла рядом с ней.
– Выкладывай.
– Я не получила то задание, которое хотела. Они отправили более опытного фотожурналиста, – ее голос поднялся, подражая боссу. – Но не волнуйтесь, я могу продолжать освещать события в Нью-Йорке, пока не придет мое время.
– Мне очень жаль, – я не отрывала глаз от лопастей потолочного вентилятора над нами, чтобы она не увидела лжи в моих глазах. Эта страна вцепилась смертельной хваткой в мужчину, которого я любила, и я вовсе не горела желанием, чтобы она добралась и до моей сестры.
– Я знаю, как сильно ты хотела поехать.
– Я просто хочу сделать что-то значимое, – она провела пальцами по грудной клетке.
– Афганистан – не единственное место, где это можно сделать, – мягко сказал я. – Я уверена, что в резиденции правительства происходит много значимых событий... – это было все, что я могла сказать, и я знала, что это не то, что ей нужно.
– Ты удивишься, если узнаешь, как много всего не хватает, – она подняла голову в мою сторону. – Законопроект сенатора Лорен снова провалился. Он даже не прошел через комитет.
Я нахмурила брови.
– Напомни мне, какой именно?
– Тот, который требует установить дату вывода войск из Афганистана.
Я подняла руку, чтобы прикрыть сердце, как будто я могла как-то вытравить из него боль.
– Это позор.
– Кстати, о позоре... – она повернулась ко мне лицом, подперев голову рукой. – Как мама и папа относятся к твоему выбору корпоративного права?
– Эй! – я закатила глаза. – Я провожу как минимум половину своего дня, занимаясь контрактами для некоммерческих организаций...
– Которые используют самые богатые компании Нью-Йорка для налогообложения? – она рассмеялась, а потом сжала губы между зубами, поймав мой взгляд. – Ладно, ладно.
– Это всего на пару лет. Достаточно, чтобы расплатиться с мамой и папой за юридическую школу.
– Потому что ты чувствуешь вину за то, что выросла в привилегированном обществе? – она подняла бровь.
– Потому что я не могу терпеть постоянное чувство вины за то, что не работаю в интересах семьи, – честно ответила я.
– Знаешь, Иса, – сказала она, вживаясь в образ нашего отца, и я улыбнулась. – Ты могла бы принести столько пользы семье, если бы просто посвятила всю свою жизнь тому, чтобы мы легально платили меньше налогов.
– Что-то в этом роде, – рассмеялась я. – Я просто не могу больше этого выносить.
– Я понимаю. Теперь, когда тебя нет, я едва оплачиваю квартиру в Вашингтоне, но я отказываюсь идти к ним за деньгами, – она улыбнулась. – Ты всегда можешь переехать в Вашингтон только ради меня, знаешь. Забудь о маме и папе. Там полно корпоративной работы. Тебе не обязательно соглашаться на работу в политике. В твоей комнате так одиноко без тебя.
Я насмешливо хмыкнула.
– Тогда заведи соседа по комнате.
– Верное замечание, – она посмотрела мимо меня.
– Есть вероятность, что твоя неспособность довести отношения до конца связана с тем, что ты держишь эту фотографию на тумбочке?
Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что это фотография Нейта, когда он целует меня в щеку на Фиджи.
– Думаю, это связано с тем, что я постоянно держу его на тумбочке.
Она медленно вернула свой взгляд к моему.
– Я знаю, что то, что вас двоих разделяет... не поддается определению, но Иззи, как долго это может продолжаться? Ты здесь, а он... везде?
В моем горле застрял булыжник.
– У Нейта есть свои причины, – та ночь на Фиджи напугала его больше, чем меня, но не настолько, чтобы он пошел с кем-то говорить об этом. – И неважно, что я с ними не согласна. Он не позволит мне выбирать между карьерой и ним. Я не могу заставить его выбирать между мной и его карьерой. Я не знаю, как его отпустить, Серена.
Она зачесала мои волосы назад.
– Я знаю. Мне просто неприятно смотреть на то, как ты живешь, словно начинающий водитель с ручкой переключения передач, который то и дело дергается вперед и глохнет.
– Я люблю его... – другого способа объяснить свои действия у меня не было.
– Да, она грустно улыбнулась мне. – Но чувствует ли он то же самое к тебе?
В моем желудке поселилась тяжесть, неподвижная и тошнотворная.
– Я не знаю. Но я твердо решила не возвращаться из Палау, пока не узнаю ответ. С меня хватит быть человеком, который теряет больше всех. Нейт не подвел бы меня. Я знала это в самой глубине души. Я просто должна была дать понять, что время для нашего выстрела пришло.
***
На следующий день мой желудок скрутило в узел, когда мою группу вызвали на посадку в аэропорту Чикаго О'Хара. Неужели так же чувствовал себя Нейт, когда мой рейс задержали по пути на Фиджи? Чувство вины навалилось на мои плечи, когда я стояла, подняв сумку на плечо. Я должна была найти время написать ему во время той поездки, чтобы избавить его от страданий. Видимо, это была расплата.
Я обвела взглядом других пассажиров, двигаясь к очереди на посадку, надеясь, что одна голова окажется выше других, что пара кристально-голубых глаз уже смотрит в мою сторону.
Его здесь еще не было.
Но он будет. Нейт никогда в жизни не подводил меня.
Я проверила свой телефон, пока очередь продвигалась вперед, затем открыла приложение для поиска посадочного талона. Стюардесса напомнила всем, что билеты проданы, пока я сканировала свой билет и садилась на рейс. Покачав головой, что Нейт перестарался с билетами первого класса, я скользнула на свое место, держа сумку между ног. Я взяла с собой четыре новых романа для Нейта и не хотела тащить сумку обратно, чтобы отдать ему свой выбор, когда он приедет.
– Принести вам что-нибудь перед взлетом? – с вежливой улыбкой спросил стюард.
– Нет, спасибо. Вы не знаете, все ли зарегистрировались на первый класс? Я не видела своего попутчика.
– Нет, извините... – он посмотрел на пустое кресло. – Не волнуйтесь. У нас еще есть около сорока минут до закрытия рейса. Нужно время, чтобы рассадить всех в таком большом самолете.
– Спасибо, – я откинулась на спинку кресла, пока он двигался к следующим сиденьям, и в глубине души укорила себя за то, что, очевидно, заставила Нейта пережить этот ужас по пути на Фиджи. Я достала из сумочки телефон и набрала сообщение.
Иззи: Место рядом со мной выглядит ужасно пустым.
Я нажала кнопку «Отправить» и стала ждать, когда на экране появятся три маленькие точки, которые подскажут мне, что он ответил, но их не было. Открыв приложение авиакомпании, я поискала рейс, на котором, как мне сказали наши документы, он прилетел.
Он приземлился пять минут назад. Это все объясняло. Вероятно, он не выключил телефон из авиарежима, пока бежал от выхода на посадку в противоположной части аэропорта. Лучше бы он бежал. Мое сердце подпрыгнуло, пульс участился при мысли о том, что я увижу его всего через несколько минут. Но эти минуты пролетели незаметно. Стюард с сочувствием посмотрел на меня, когда я спросила, не может ли он помочь уложить мою ручную кладь для взлета. Я пристегнулась, а затем бесстыдно прислонилась к проходу, глядя поверх перегородок сидений, чтобы увидеть дверь, через которую я вошла в самолет. Мой желудок опустился, когда служащий двинулся к двери, и я чуть не выронила телефон, набирая номер Нейта. Он даже не успел зазвонить, как отправил меня на голосовую почту, что означало, что он выключен.
– Нейт, кажется, они закрывают двери, и я очень волнуюсь. Похоже, твой рейс задержали, и я даже не знаю, смогу ли я сейчас выйти, так что, наверное, ты догонишь меня на следующей посадке на Гавайях? Не могу дождаться встречи.
Я повесила трубку.
Он пропустил этот рейс.
Он пропустил и следующий.
***
На следующий день я, с трудом держась на ногах, заселилась в отель.
– Изабо Астор, выдавила я.
– Вы со мной, – с улыбкой ответил консьерж, который был слишком измотан, чтобы ответить мне полной грудью. – Мы проводим вас в ваше бунгало.
– Не подскажете, зарегистрировался ли Натаниэль Фелан?