– Мне не о чем рассказывать, – пробормотал я, оторвав взгляд от колышущихся волос Иззи и сканируя периметр. Я опустил свои очки Wiley Xs, чтобы прикрыть глаза от солнца.
Черт, как, черт возьми, она здесь оказалась?
– Точно. Потому что это не было похоже на то, как будто ты столкнулся со своей бывшей на взлетной полосе или что-то в этом роде, – в тоне Грэма прозвучал сарказм.
– Она не моя бывшая, – мы никогда не доходили до этого.
– И сотри ухмылку со своего лица.
– Она хуже, чем твоя бывшая, – пробормотал Торрес. – Она – твое «что-если».
– Обидно, не правда ли... – ухмылка Грэма померкла. – Не могу поверить, что они отказались от «Чинука».
Я хмыкнул в знак согласия. Сегодня мне было плевать на то, что политики отказались от бронированного «Чинука» или, как мы его называли, «Посольского самолета». Семикилометровый маршрут был достаточно безопасен – пока что. Но это было до того, как я узнал, что мы собираемся везти именно Иззи. Я хотел, чтобы она была под пуленепробиваемой защитой. Черт, я хотел, чтобы она убралась отсюда, и точка.
Мы добрались до колонны, и политики разделились между двумя центральными из четырех черных внедорожников. Холт – тот самый, за которого отвечал Келлман, забрался на заднее сиденье второго автомобиля, Иззи последовала за ним.
Ее рюкзак соскользнул с плеча, и я поймал его за лямку, прежде чем он успел упасть на асфальт. Обычная оливково-зеленая ткань была мягкой и потертой, подкладка сплющилась от многолетнего использования, но цилиндрический след от ожога возле молнии было не перепутать.
Дыхание вырвалось из моих легких, и кривая улыбка исказила мои губы, когда я поднял рюкзак и встретился взглядом с ее глазами, скрытыми за солнцезащитными очками. Из-за линз было гораздо сложнее понять ее. Язык ее тела был твердой попыткой сохранить спокойствие и собранность, но глаза всегда были лучшим способом понять, о чем она думает. Была ли она в таком состоянии, как я, или три года молчания действительно сделали ее настолько безразличной?
– Ваш рюкзак, мисс Астор, – медленно произнес я, когда на мое лицо повеял легкий ветерок от кондиционера.
Ее губы разошлись, и она сглотнула, прежде чем взять рюкзак из моих рук и переложить его к себе на колени.
– Спасибо.
– Можете включить посильнее? – спросил Холт водителя, потянув за галстук, пот стекал по его свекольно-красной шее.
Грэм оглянулся через плечо из-за руля и тихонько рассмеялся.
– Извините. Он уже на максимуме. Просто здесь чертовски жарко.
Холт откинулся на спинку сиденья с таким видом, будто кто- то пристрелил его щенка.
– Черт побери, – пробормотал Келлман, уже направляясь к креслам на заднем ряду.
Быстрый взгляд показал, что весь багаж погружен в заднюю машину, и все находятся в безопасности. Я еще раз проверил периметр, хотя то же самое делали еще шесть человек, и поймал на себе взгляд Уэбба, прежде чем он скользнул в главную машину.
Пора было ехать.
– Пристегнись, – сказал я Иззи, закрывая ее дверь, прежде чем она успела ответить.
Вот так. Она была скрыта за таким пуленепробиваемым стеклом, какое только было у меня под рукой.
Я сел на переднее пассажирское сиденье и закрыл дверь.
– Поехали, – я махнул рукой в сторону несущейся машины, когда перед нами открылись ворота.
В нос ударил сладкий аромат лимонов и Chanel № 5. Тиски вокруг моей груди сжались еще на один болезненный узелок, пока я отбивался от шквала воспоминаний, на которые у меня не было времени. Кольцо на ее пальце могло быть новым, но некоторые вещи не изменились. Она по-прежнему пахла долгими летними ночами.
Грэм перевел машину в режим «драйв» и поехал следом, направляясь в Кабул. Мои органы чувств пришли в состояние повышенной готовности, вбирая в себя каждую деталь маршрута и тех, кто шел или ехал рядом с нами, сканируя на предмет возможной угрозы.
– Сколько времени осталось до посольства? – спросил Холт, вытирая шею.
С этим парнем Келлману придется повозиться. Он будет настоящей занозой в заднице в течение следующей недели. Не то чтобы у меня не было своих забот. Изабо, мать ее, Астор находилась позади меня, менее чем в двух футах, впервые с той дождливой ночи в Нью-Йорке, когда все пошло наперекосяк. Когда она ушла из этой фирмы? Когда она решила работать на сенатора? Наверняка ее родители были в восторге. Они всегда были в восторге от такого статуса. Что еще изменилось за последние несколько лет?
Сосредоточься.
– Зависит от пробок и от того, просочилась ли информация о вашем прибытии к парням, которые любят делать политические заявления с помощью автоматов РПГ, – ответил Грэм, его южный говор затянулся на последнем слове.
У меня заныло в затылке, и я понял, что если обернусь, то обнаружу, что взгляд Иззи прикован ко мне, точно так же, как мой был бы прикован к ней, если бы наши позиции поменялись местами. Вместо этого я сосредоточился на окружающей обстановке, пока мы преодолевали километровый рубеж и движение на дороге уплотнялось. Скоро мы окажемся в Зеленой зоне.
– Так это минут пять? Или десять? – спросил Холт, выбираясь из куртки.
Мне потребовалась каждая мышца, чтобы не закатить глаза.
– Мы бы уже были там, если бы воспользовались вертолетом, – заметил сзади Келлман.
– Было решено, что это будет плохим сигналом о нашей вере в безопасность во время процесса вывода войск, – заявила Иззи, поправляя рюкзак на коленях.
– Кто, черт возьми, решил, что имидж – самый важный фактор в зоне боевых действий? – я оглянулся через плечо, и ее подбородок поднялся на добрых два дюйма.
– Сенатор Лю, – ответил Холт.
– Вот ведь как, те, кто собираются использовать бронированные вертолеты, когда прибудут сюда на следующей неделе, говорят вам, чтобы вы ехали на машине, – проворчал Грэм, держась на достаточном расстоянии от главной машины. – Люблю политиков.
Мы миновали двухкилометровую отметку и ехали с хорошим темпом.
– Важно, как будет воспринят визит, – возразила Иззи.
Что?
Все мои инстинкты требовали, чтобы она улетела первым же самолетом, а она беспокоится о том, как это воспримут?
– То, что для тебя чье-то мнение важнее безопасности, как раз и говорит о том, что тебя здесь быть не должно, – огрызнулся я через плечо, подняв брови, чтобы она поняла, что я говорю прямо с ней.
Ее рот приоткрылся, прежде чем я отвел взгляд.
Будь внимательнее.
– Мы просто выполняем свою работу, – начал Холт.
– Как будто у тебя есть право решать, где я должна быть, а где нет, – выпалила она в ответ, сузив глаза.
Брови Грэма взлетели к потолку, но он продолжал следить за дорогой.
– Ты хочешь сделать это здесь? – может, это и к лучшему, раз уж я не могу прижать ее к себе в машине, хотя я не был уверен, хочу ли я вбить в нее здравый смысл или целовать ее до тех пор, пока это проклятое кольцо не спадет.
Кем он был? Какой-то ребенок из трастового фонда, которого одобрил ее отец? Кто-то с политическими связями и послужным списком, которого они всегда хотели для нее?
– Я хотела сделать это три года назад, – возразила она, наклоняясь вперед к ремню безопасности, пока не послышался щелчок его фиксатора.
– Я что-то упускаю? – медленно спросил Холт, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.
– Нет! – огрызнулась она.
– Да! – ответил я одновременно с ней.
Холт бросил взгляд на нас двоих, но благоразумно промолчал.
– Я участвовал в перестрелках с меньшим напряжением, – пробормотал Грэм.
– Заткнись, – моя челюсть сжалась. Он был прав, и это злило меня еще больше.
Следующие четыре километра прошли в тишине, мы въехали в Зеленую зону, но напряжение ослабло лишь на несколько единиц, когда мы достигли относительной безопасной территории посольства. Декоративные стеклянные окна, выложенные в форме шеврона на фасаде здания, были просто украшением. Бетонная стена прямо за ними была построена с расчетом на взрыв. Только я не был уверен, что она выдержит наше с Иззи пребывание под одной крышей.