– Пожалуйста, Иззи. Ты должна уехать. Это будет самое трудное, что ты когда-либо сделаешь. Но ты должна сесть на самолет, – я наклонился так, что наши лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга, и погладил ее по затылку. – В конце концов аэропорт сдадут, и меня здесь не будет. Ты должна уехать отсюда. Мне нужно, чтобы ты уехала.
– Я не могу ее бросить, – прошептала она, ее голос срывался.
– Можешь. Ты уедешь, – она бы этого хотела, если бы была жива.
– Я не могу бросить тебя... – она покачала головой.
– Тебе и не нужно, ведь это я всегда ухожу.
– Я могу подождать еще один день, – запротестовала она, хватаясь за мои руки.
– Ты не можешь... – я прикоснулся лбом к ее лбу и глубоко вздохнул. – Помнишь, я спросил, если бы ты знала, что у мира есть двадцать четыре часа до наступления беды, куда бы ты пошла? И ты ответила, что отправилась бы туда, где смогла бы оказать наибольшую помощь?
– Сейчас не время для игры в тривиальную игру, Нейт. Она притянула меня ближе, слезы наполнили ее глаза.
– Ты помнишь?
– Да, – она кивнула. – Это было, когда мы уезжали из Кандагара.
– Спроси меня.
Ее нижняя губа дрогнула.
– Если бы ты знал, что у мира есть двадцать четыре часа до наступления беды, куда бы ты отправился?
– Я бы отправился туда, где ты. Я знал это той ночью на Тайби. Черт, я, наверное, знал это в ту секунду, когда ты потянулась за моей рукой в самолете. Нет такой силы на земле, которая удержала бы меня от тебя, – я нежно поцеловал ее. – Вот почему ты должна сесть в самолет, Иззи. Я не смогу думать, сосредоточиться, отойти от тебя даже на двенадцать футов, если не буду знать, что ты направляешься в безопасное место.
– Мы как магниты, верно? – она обвила руками мою шею. – Всегда находим друг друга.
– И мы найдем друг друга снова, я обещаю... – одна моя рука опустилась на мягкий склон ее талии, пока я боролся с эмоциями, угрожающими утянуть меня под воду. – У нас еще не было шанса.
Приподнявшись на носочках, она поцеловала меня. Я прильнул к ее губам и поцеловал так, словно это могло быть в последний раз, и мы оба тяжело дышали, когда я наконец нашел в себе силы поднять голову.
– Я люблю тебя, Изабо Астор. Пообещай мне, что сядешь в самолет. Я знаю, что ты хочешь остаться ради Серены, но мне нужно, чтобы ты уехала ради меня.
– Обещай, что вернешься домой.
– Я обещаю, что вернусь домой. Я найду тебя. У нас будет шанс, – моя грудь горела от того, как сильно я любил ее, как трудно было уйти от нее в любой ситуации, а тем более в этом месте.
– Я люблю тебя, – она обняла меня еще крепче, и я прижался к ее лбу, крепко поцеловав, стараясь дышать достаточно глубоко, чтобы не так сильно жгло в глазах.
– Я люблю тебя, – прошептал я.
Затем я отпустил ее, и ее руки разжались, когда я отступил назад, бросив на нее последний взгляд, прежде чем повернуться и заставить свои ноги двигаться, чтобы нести меня прочь от нее.
– Мне жаль, – сказал Торрес, отталкиваясь от стены, когда я проходил мимо него. – Я знаю, что она для тебя значит.
Все. Она была всем.
– Если бы я попросил тебя пойти с ней, ты бы пошел?
– Если бы я мог, ты знаешь, я бы пошел, – он бросил на меня взгляд, полный такого раскаяния, что мне пришлось отвести глаза. – Но я не могу, Нейт, и ты знаешь почему.
– Да, – я схватил рюкзак, который оставил у входа во временное посольство, и накинул его на плечи, собирая все эмоции, какие только мог. Сейчас было не время срываться на Иззи. Сейчас было время действовать ради Иззи. – К сожалению, да.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ИЗЗИ
Кабул, Афганистан
Август 2021 г.
Я смотрела, как тикают минуты после отъезда Нейта, потом часы, собираясь с силами, чтобы помочь везде, где только возможно. Людей было слишком много, а помощников не хватало.
Паника была ощутимой, а когда рейсы снова начали летать, эта энергия превратилась в чистое отчаяние. Отчаяние найти пропавших членов семьи. Отчаяние получить визу, на которую давно подали документы. Отчаяние получить место в любом самолете, который летит куда угодно, только не оставаться здесь. Я оглядывалась каждую свободную минуту, искала сестру в море лиц, но так и не нашла. Нейта не было. Серена была Бог знает где, и я ничем не могла помочь ни одному из них. Сказав двенадцатому по счету, а может, и больше, военному переводчику, что я ничего не могу сделать, чтобы ускорить его бумажную работу, я чувствовала себя побежденной во всех отношениях. Не успело пробить три часа, как я уже была готова, и не успела я сделать движение к следующему человеку в очереди, как слева от меня появился человек. Мужчина с бородой цвета соли и пепла, одетый в брюки-карго с оружием в набедренной кобуре, черную рубашку и кевларовый жилет.
– Изабо Астор? – спросил он.
– Вас прислал сержант Грин, – догадалась я, и в моем сердце появилась трещина.
– Мы оба знаем, что его зовут не сержант Грин, но так и есть... – он кивнул с натянутой улыбкой. – Сказал, что встретил вас во время авиакатастрофы.
Я кивнула.
– Пора идти, не так ли?
– Да. В его глазах была здоровая доля сострадания. – Полагаю, ваша сестра не пришла?
Я посмотрела на толпу ожидающих и покачала головой.
– Мне жаль, но мы не можем ждать.
– Я понимаю, – на кончике моего языка вертелось желание отказать ему, остаться и делать все, что в моих силах, как можно дольше, но в голове промелькнуло выражение лица Нейта.
«Я не смогу думать, сосредоточиться, отойти от тебя даже на двенадцать футов, если не буду знать, что ты направляешься в безопасное место». Он провел последние одиннадцать дней, рискуя жизнью, чтобы защитить меня. Возможно, я не смогла вернуть Серену домой, помочь ее переводчику, помочь... кому-то из этих людей. Но я могла сделать так, чтобы Нейт не потерпел неудачу.
– Хорошо, – я кивнула, затем взяла визу Таджа и отдала ее сотруднику посольства на посту рядом со мной. Надев рюкзак, я посмотрела на человека, которого Нейт послал за мной. Человека, которому он меня доверил.
– Я готова.
Я не была готова, но я пойду. Я сделаю это ради Нейта. Потому что он любил меня. Потому что он носил мое кольцо три года. Потому что он вытащил меня из самолета. Потому что я не удержала его, когда должна была, и с тех пор жалею об этом выборе. Я шла за безымянным мужчиной по аэропорту и не отводила взгляд от страданий и страха, запечатленных на каждом лице. Я была свидетелем, позволяя выражению лица каждого человека касаться меня, наносить на меня отпечаток, потому что Серены здесь не было, чтобы сделать это.
– Полагаю, если я захочу уступить свое место кому-то другому, вы мне это позволите? – спросила я, когда он вывел меня на асфальт.
– Я обещал вашему человеку, что сам привяжу вас к сиденью, если это потребуется для того, чтобы вы сели в самолет, – уголок его рта приподнялся. – И вы увидите, что я не такой моралист, как он. Я сделаю это.
Мы шли по обжигающе горячему бетону, и я смотрела сквозь переливающиеся волны жара на горы, которые показались мне такими красивыми, когда мы приземлились здесь одиннадцать дней назад. Одиннадцать дней – это все, что потребовалось, чтобы мой мир пошатнулся, как снежный шар. Теперь мне оставалось только сидеть и наблюдать за тем, куда упадут хлопья, и надеяться, что я узнаю пейзаж. Мы молча шли к высокому металлическому забору, прикрытому от ветра, и я чертовски жалела, что у меня не развилось невероятное умение Нейта отделять происходящее. Вместо этого я испытывала острое чувство потери с каждым шагом, который делала в сторону от сестры, от Нейта. Как я могла оставить двух людей, которых любила больше всего на свете?
Мужчина кивнул охраннику, который распахнул левую сторону массивных ворот, чтобы пропустить нас. За оградой нас ждал серебристый самолет без опознавательных знаков.
– Это адаптированный «Геркулес», – объяснил мне мужчина, хотя я и не спрашивала.