– Он прекрасен, – ответила я, не зная, что сказать.
Он рассмеялся.
– Вы, конечно, человек, который занимается политикой, не так ли?
– Не совсем. Даже когда я была политиком, я делала это по неправильным причинам.
Он провел меня по трапу в самолет, который был оборудован не только кондиционерами, но и рядом кресел, по три с каждой стороны, растянувшихся на дюжину рядов. Почти все места уже были заняты.
– Вы туда, – он указал на первый ряд с правой стороны самолета, где оставалось два свободных места.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности, – он поднял брови. – И это серьезно. Не упоминайте об этом.
Я кивнула. Я не была настолько наивной, чтобы не понять, что Нейт, рассказывая мне о полете, неоднократно использовал слово «компания». Место у окна было свободно, и я заняла его, просто чтобы доказать себе, что я могу. Я облетела всю эту страну, глядя в окно вертолета «Блэкхок». Уверена, я смогу вылететь отсюда, сидя у окна. Я затянула ремень безопасности на бедрах и постаралась не думать о том, что Нейт и Серена все еще там. Но там было свободное место... Мое сердце закричало от тоски. За последние четыре года я слишком часто летала на самолетах с пустым креслом, постоянно ожидая появления Нейта.
В этот раз я знала, что шансов на это нет, и от этого было еще больнее. Расстегнув молнию рюкзака в поисках наушников, я уставилась на книгу, которая была засунута внутрь. Это был экземпляр «Color Purple» Нейта, тот самый, который он читал, когда я только приехала. Я прижала книгу к груди и изо всех сил старалась подавить рыдания, когда кто-то закрыл дверь справа. Через минуту или две самолет начал медленно катиться вперед, и мое горло сжалось так сильно, что стало трудно дышать.
– Прости меня, – прошептала я, но не была уверена, кого прошу. Нейта? Серену? Всех, кого я оставила позади и кому не досталось места на секретном самолете? Затем движение прекратилось, и я выглянула в окно, но там не было никакой очереди на взлет или чего-то подобного. Кто-то снова вышел из кабины, открыл дверь и убрал ступеньки.
– Полетели! – крикнул пилот, высунувшись из двери.
Мгновение спустя он отступил назад, когда через дверь в самолет ворвались две фигуры.
Тадж и Серена.
Слава тебе, Господи.
У Серены был синяк под глазом, а рукав ее голубой блузки был в крови, но она была здесь и двигалась ко мне с лучезарной улыбкой. Тадж был в гораздо худшем состоянии, он шел по центральному проходу к свободному месту через несколько рядов. Она рухнула на свободное место рядом со мной, бросив сумку между коленями, а затем повернулась ко мне и притянула меня к себе.
– Ты справилась, – прошептала я, опуская книгу на колени и крепко прижимая ее к себе, пока пилот закрывал дверь.
– Спасибо Нейту и его команде, – ответила она, отстраняясь, чтобы окинуть меня взглядом, как будто это я была той, кого явно побили.
– Что?
– Команда Нейта вышла к контрольно-пропускному пункту, на котором нас держали, – объяснила она. – Мы здесь только благодаря им, – она погладила меня по волосам. – Нейт и ты добились получения визы Таджа.
Самолет снова начал катиться, и Серена наклонилась вперед, открыла свою сумку и что-то достала. Она вложила это в мою раскрытую ладонь и посмотрела мне в глаза.
– Он просил передать тебе, что любит тебя, и что он свяжется с тобой, когда придет время сделать выстрел.
Сердце заколотилось, и я посмотрела на свою руку. На ней была нить и приклеенная бирка.
Я откинулась на спинку кресла и дала волю слезам, пока самолет выруливал на взлетную полосу, а Серена держала меня за другую руку, когда мы поднялись в воздух, оставив Нейта позади.
– С ним все будет в порядке, – пообещала Серена.
– Я люблю его.
– Любой, кто находится в одной комнате с вами, знает это, – сказала она. – А что это за нить? – спросила она, наклоняясь, чтобы достать из сумки фотоаппарат. Ей повезло, что она выбралась наружу, тем более со своим оборудованием.
Я осторожно отклеила слои изоленты, пока не показалось кольцо.
– Это наш выстрел.
– Оно великолепно, – она моргнула, а затем открыто посмотрела на меня не опухшим глазом.
– Да, это так.
Она нахмурила брови.
– Это собачья бирка?
– Не уверена, – сказала я, отклеивая ленту от металла. Я переложила обручальное кольцо в правую руку, чтобы сохранить его в безопасности, а затем вытерла имя от липких следов.
– Это не его.
– Нет? – она посмотрела в мою сторону, щелкая по фотографиям на экране.
– Нет, – я была не единственным человеком, которого Нейт носил с собой. На бирке было написано «ТОРРЕС, ДЖУЛИАН».
– Я ошибалась, – прошептала я. Я всегда считала, что Джулиан – это Роуэлл, и это доказывало, как мало я знала о том времени, которое мы с Нейтом провели порознь все эти годы.
– Посмотри, что я получила около часа назад, – она повернула экран камеры ко мне.
Это был снимок Нейта в профиль. Мое сердце сжалось от прямой челюсти и идеальной формы губ.
– Знаешь, – тихо сказала Серена, – я могу опубликовать это, и он уйдет из подразделения.
Мой взгляд перескочил на нее. Одно простое действие изменило бы... все. У нас действительно появился бы шанс быть вместе. Но какой ценой?
– Он, наверное, разозлится...
– Нет, – я покачала головой, сжимая пальцами жетон. – Если Нейт уйдет, это будет его выбор. Я не принимала это решение за него в Нью-Йорке и не буду принимать его сейчас. Я приму его, как бы он ни решил поступить со мной.
– А до того волшебного дня? – спросила Серена.
– Я буду ждать.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
НАТАНИЭЛЬ
Форт-Брэгг, Северная Каролина
Сентябрь 2021 г.
Я глубоко вздохнул, стоя в пустом коридоре перед дверью, в которую мне предстояло войти. По глупости я думал, что сделать первый звонок будет сложнее всего, но это оказалось не так. Стоять здесь и смотреть на буквы рядом с дверью, решая, стоит ли поворачивать ручку, было бесконечно сложнее. В клинике не было того запаха дезинфекции, что бывает в больницах, но и обычные врачи нас никогда не принимали.
– Ты можешь это сделать, – сказал Торрес слева от меня.
– Если я сделаю это, все будет кончено, – ответил я, сохраняя низкий голос. – Ты же знаешь, что они выгонят меня из подразделения.
– Да. И тогда, возможно, ты начнешь жить для себя. Обратись за помощью по поводу кошмаров, чтобы тебе не было страшно спать рядом со своей девочкой. Ты не твой отец. Ты никогда не станешь им. Но все же... тебе нужна помощь. Тебе, наверное, стоит подумать, что делать с этой твоей фермой.
Я взглянул на него, моя рука потянулась к дверной ручке.
– Ты должен уйти, Нейт, – сказал он, улыбнувшись мне. – Ты слишком долго носил в себе то, что тебе не принадлежало. Это чувство вины? Не твое. Карьера, которую ты не очень-то любишь? Не твоя. Но Иззи? Она – единственная, кто принадлежит тебе. Так что, если ты не хочешь войти в эту дверь ради себя, подумай о том, чтобы сделать это ради нее.
Иззи.
Прошло шесть недель с тех пор, как я оставил ее в аэропорту Кабула, чтобы дать ей единственное, в чем, как я знал, она нуждалась – Серену. Я скучал по ней с каждым вздохом, но понимал, что время еще не пришло. Если у нас был один шанс, то я не мог его упустить.
Я в последний раз взглянул на Торреса, затем открыл дверь и вошел. Доктор Уильямсон с профессиональной улыбкой поднялся из-за стола и указал на кресло перед своим столом.
– Как дела, Фелан?
Обычно я отвечал ему, что со мной все в порядке. Что я сплю, ем и отдыхаю, как и положено. Но ложь ни к чему не привела, так что, возможно, настало время сказать правду.
Я опустился в кресло и посмотрел доктору в глаза.
– Я разговаривал со своим лучшим другом, чтобы справиться со стрессом, командировками и... всем остальным.
Он кивнул, откинувшись в кресле.
– Звучит вполне нормально.
– Да, только он мертв уже четыре года. Думаете, вы сможете мне помочь? – я обхватил колени и ждал его ответа.