— Владь, вещи наши собери, — сонно приказала она сыну. — Я нашла вам нового папку, завтра уедем с ним.
— Мам, ты нормальная вообще? — заорал подросток. — Куда ты собралась с неизвестным мужиком? Я никуда не поеду!
— Ты, как я поняла, еще несовершеннолетний, — устало ответила Натка, не открывая глаз. — Поедешь, как миленький. Или ты думаешь, что нам солдаты это вот все спустят? Ага, щаз, мстить будут. Или ты не понял, каким образом усатый предложил мне расплатиться за Стаськину свободу?
— А ты с этим ушастым будешь другим местом расплачиваться, да?
— Если он на мальчика согласится, то я тобой расплачусь, паразит, — свирепо рыкнула женщина. — И вообще, как с матерью разговариваешь, щенок?
— Как хочу, так и разговариваю, — огрызнулся Владька. — Я мужчина, не указывай мне, что думать и что делать! Ай!
Владька взвизгнул дурным голосом. Натка приоткрыла один глаз: альв держал зарвавшегося подростка за ухо.
— Еще раз услышу, что ты с матерью таким тоном разговариваешь — выпорю, — буднично сообщил альв. — Я теперь ее муж, право имею. Впрочем, ты, отрок, считаешь себя взрослым? Могу выдать тебе бумагу, что ты самостоятельный. Покажешь ее солдатам внизу, а?
— Не надо, — быстро сказал Владька. — Прости, мама, я переволновался. Я больше не буду. Я пойду собирать вещи.
Альв с красивым именем Валенуэль отпустил мальчишку и махнул рукой. Тот быстро сбежал.
— Ты чего не поела? — спросил альв Натку, присев рядом с ней. — Давай принесу?
— Не хочу, — вяло ответила она. — Сдохнуть хочу от всего этого.
— Ну нет, вдовцом мне рано становиться, — с улыбкой в голосе ответил альв. — Наталья, я тебя на кровать перенесу, поспи.
— Ната. Называй меня Ната.
— А я Валь. Можно Валик.
— Нет, Валик — глупо. Валь — гораздо красивее. Буду звать Валем.
7.
Натка и собственный дом
Выезжали поутру, степенно, неторопливо, будто так и планировали. Нажравшиеся давеча солдаты еще спали. Финоген тоскливо вздыхал, утирал несуществующие слезы и порывался Натку облобызать и завыть «на кого ж ты меня покинула», но женщина сурово посмотрела на хозяина постоялого двора и спросила, куда же он смотрел, когда солдаты Стаську окучивали. Мужик как-то сразу сдулся, вспомнил о неотложном деле в кухне, да так и исчез там с концами. Зато Параська до самого отъезда прожигала Натку и ее семью взглядом, полным ненависти и безмерной скорби.
У альва очень кстати при себе оказался фургон, загруженный посудой.
— Ресторан, — коротко ответил он в ответ на изумленный Наткин взгляд и замолчал.
Стаська прикидывался умирающим лебедем, стонал и делал вид, что совершенно не помнит, что вчера произошло. Владька недобро косился на новоиспеченного отчима и что-то нашептывал брату. А Натка решила не обращать на сыновей внимания — все равно момент для разговора по душам был неподходящий — и просто села на облучок к альву, стало быть спиной к сыновьям.
Едва поместилась. Надо признать, рядом с утонченным альвом в длинном бархатном плаще с меховой опушкой и высокой шапкой-бояркой Натка в овечьем тулупе, валенках и шерстяном платке смотрелась уморительно. Как любая мать, она купила сыновьям приличные сапоги из козлиной кожи с меховыми стельками и неплохие, хоть и изрядно потертые дубленые куртки, а на себя махнула рукой — как, впрочем, и в прошлой жизни делала. Сказала, что ей и так сойдет, все равно женихов не предвидится, так что — не распугает. Действительно, не распугала. Как в воду глядела. Ей было неловко, она стеснялась своего вида, и красные озябшие руки прятала в рукава, но все равно сидела рядом с альвом на потеху честному народу. Впрочем, зимой светлеет поздно, никто их из Волковойни не увидел. И слава Всевышнему.
Натке было любопытно, что теперь Валенуэль собирается делать. Как она подозревала, Валенуэлю тоже.
— Ната, у меня к тебе предложение, — сказал, наконец, Валь, когда и деревня, и половина леса остались позади.
— Внемлю, — хмыкнула женщина.
— Я оставлю вас в Каменске до весны, а сам дальше — в Арахат. Там у меня знакомый есть, который обещал помочь с открытием своего дела. Все вопросы решу, и вернусь за вами. Не думай, не брошу. Просто я и сам не знаю, что там в Арахате, где жить, какие люди там, а в Каменске у меня почти что родня. Ну и в Холодный замок заехать нужно, письмо от Морозного передать. Так вот, я могу тебе в гостинице поселить, а могу дом какой присмотреть. Как тебе лучше?
— Настоящий дом?
— Ну да. Снимем. Или купим.
— Эх… Валь, ты ничего нам не должен, — тихо сказала Натка. — Спасибо, что помог нам, но дальше мы сами.
— Ясно, дом так дом, — кивнул альв.
Натка невольно улыбнулась.
Дети сидели на удивление тихо, не просились ни есть, ни в кустики. Натка надеялась, что они там не задумывают против Валя никакой гадости, но верила в это слабо. Наверное, даже хорошо, что альв их здесь оставит, потому что будет время привыкнуть к новому положению. Никаких иллюзий Ната не питала: альву она не пара и все тут. Почему-то она казалась самой себе рядом с ней стареющей теткой. Да, ей всего тридцать два, ну так Валю на вид чуть больше двадцати, а еще он останется таким на сотню-другую лет, а она будет стремительно стареть. Поэтому глупо даже предполагать, что у них что-то может получиться, это просто смешно. Ну, а раз не может — то не стоит и волноваться из-за внешности и пытаться казаться лучше, чем есть.
Каменск по местным меркам, наверное, считался едва ли не мегаполисом: тут были дома каменные, двухэтажные, улицы довольно широкие, мощёные камнем, а где не было камня — там была дощатая мостовая. Городок миленький, аккуратный, как с картинки из книги сказок: весь заснеженный-запорошенный. Их приземистые лохматые лошадки звонко цокали по доскам, а Валь вертел головой, а потом громко спросил у мужиков, которые о чем-то степенно беседовали возле лавки с вывеской в виде калача:
— Уважаемые, а не подскажете ли, где можно домик на пару месяцев снять?
Мужички прервались, внимательно оглядели и красивого элегантного Валя, и уставшую некрасивую Натку, подумали и сообщили:
— Снять дом — это сложно. Вот комнату Маланья-вдова сдает, и еще у цвергов в гостинице можно остановиться. А ежели купить — так ведьмин дом сейчас продается.
— Что за ведьмин дом? — заинтересовался альв.
— Та эта… лекарка местная сбегла еще по осени… отравила одного тут и сбегла, знать, побоялась, что ее казнят. А дом остался, его дядька этой лекарки продает уже третий месяц, да никто пока не позарился.
— Почему не позарился?
— Маленький он. Всего две комнаты. Деревянный. Да еще на окраине. Дураков нет.
— А дорого ли хочет за дом? — вмешалась Натка, опасаясь, что Валь решит искать другой вариант. — А посмотреть можно?
— Нат, — укоризненно посмотрел на женщину альв. — Зачем тебе деревянный дом с дурной славой?
— Ну давай посмотрим? — Ната умоляюще посмотрела на «мужа», и тот сдался.
— Где, говорите, находится ваш «ведьмин дом»?
Дом был хорош. Натка и в прошлой жизни бы оценила, а сейчас, после трактира, и вовсе пребывала в восторге. Одна большая комната, одна маленькая, отдельная кухня — и пусть, что с печью. С печью Ната управляться умела с детства. И дрова умела колоть, хотя теперь ей это было не нужно. Мальчики сделают. Деревянные полы сладко скрипят, на окнах лёгкие занавески, есть массивный шкаф с посудой, полки для книг и полосатый половичок возле небольшого дивана. В маленькой комнате — широкая кровать и шкаф. Здесь будут спать близнецы, а она — на диванчике.
А еще дом действительно стоял в отдалении от остальных, и тут даже была банька — приземистое строение с полками, каменным очагом и большим чугунным котлом.
Валенуэль же крутил носом и уверял, что может позволить себе купить НОРМАЛЬНЫЙ дом, а не эту хижину, но Натка тоже умела быть упрямой. Меньше всего ей хотелось как-то его обязывать. И без того он сделал для нее больше, чем кто-то другой за всю ее жизнь. В конце концов альв пожал плечами и уступил, проворчав, что впервые видит такую нетребовательную женщину. Славки стояли молча, смотрели на маминого мужа исподлобья и с такой ненавистью, что Натке захотелось отвесить им по подзатыльнику, но Валь только усмехался и раздавал указания: