В одной из ложбинок между барханами созрели зерна маленького песчаного злака, и сюда, к редким засохшим былинкам растения, уже протянулась вереница муравьев-жнецов. Иногда дует ветер, и тогда, чтобы не быть снесенным порывом ветра в сторону, кто с ношей — замирает на месте, распластав пошире ноги и крепко сжимая в челюстях свой груз, а кто порожняком — цепляется за маленькие палочки, камешки и за все что придется. Увидишь, как несколько муравьев ухватились за обломок веточки саксаула, и не сразу сообразишь, что происходит.
Внезапно над вершиной дальнего бархана показалась летящая крупная кобылочка. Трепеща крыльями и свесив книзу большие, кривые, с голубыми голенями ноги, отороченные ярко-красным, она промелькнула мимо и уселась на куст саксаула. Незнакомая кобылочка оказалась очень осторожной. Она едва подпускала к себе на 3–4 метра и улетала метров за двести. Для поимки кобылки сачок оказался непригодным орудием. Может быть, кобылка скоро устанет?
Прошел час преследования, а кобылка по-прежнему бодро взлетает в воздух, легко уносится далеко в сторону. Остается позади Песчаный Калкан, и преследование происходит уже в каменистой пустыне. Я устал от быстрого бега, поцарапался о колючки. Захватив пригоршню мелких камней, я с силой бросаю в неутомимого летуна. Несколько промахов, потом удача, и насекомое бьется в моих руках.
Кобылочка оказалась большой горбаткой, совсем необычной для этих мест. Она известна только значительно южнее — в Узбекистане и Таджикистане. Видимо, предгорья Джунгарского Алатау являются северной границей ареала этого насекомого. А на границах своего распространения вид обычно редок и осторожен.
Катутау в переводе на русский язык означает «мрачные горы». Черные, скалистые, с глубокими ущельями и каньонами, совершенно безводные, они действительно производят мрачное впечатление. Отсюда река километрах в двадцати и видна едва заметной полоской. Здесь, глядя на воду, можно умереть от жажды. Напрасно я брожу по горам, прислушиваясь к крикам кекликов: воды нигде нет. Может быть, где-нибудь в тесном ущелье из-под камня выбивается маленькая струйка воды, поящая и птиц и зверей. Но горы издавна слывут безводными.
Царит тишина, подчеркивающая угрюмую безжизненность гор. Но вот раздается легкий звон камней — и по дальнему склону деловитой и размеренной рысцой, как лошади по хорошей дороге, семенят горный козел и небольшой козленок. Видимо, они возвращаются издалека, с водопоя. Затих стук камней, крикнул поползень, и вновь наступила тишина.
По сухим руслам ущелий, далеко врезающимся в каменистую пустыню, тянутся редкие саксауловые заросли. Отдельные кусты саксаула по ущельям забираются высоко в горы. Необычно видеть среди скал это дерево равнинной пустыни. Саксаул добывает воду, текущую где-то глубоко по каменистому ложу, скрытому селевыми наносами. Когда-нибудь здесь, быть может, будут найдены полезные ископаемые, появятся колодцы, местность оживет, и исчезнет такая глубокая тишина.
Вот и рисунки на скалах: козел, олень и охотник, преследующий с собакой горных козлов. Похоже, что одна из ног переднего козла попала в западню. У самого подножия горы на большом камне высечено изображение козы. Кругленькое тельце, полный живот, мохнатые ноги и нежные рога отчетливо подчеркивают в рисунке домашнее животное — козу, основное достояние скотоводов-кочевников.
Катутау — конечный пункт нашего путешествия, и немного обидно так рано уезжать отсюда из-за воды, не посмотрев гор и саксауловых зарослей. Но вечером, когда выпита последняя кружка, начинает накрапывать дождик. Наш большой легкий тент пропитан парафином. Почему бы его не расстелить, сделав углубление посрединке?!
Дождь усиливается, и через час, таким образом, бачок полон дождевой воды, вымыты руки и лицо, полны воды вычищенные котелки, миски и кружки, а в тенте еще озерко. Теперь у нас не менее чем недельный запас воды, и в следующее утро я собрался в поход и бодро вышагиваю по сухому руслу селевого потока, поросшего саксаулом, подбираюсь к выходу в обрывистое ущелье и… невольно останавливаюсь: у подножия горы зияет черное отверстие пещеры.
Настоящие пещеры в отрогах Джунгарского Алатау неизвестны, и только местами имеются ниши выветривания, неглубокие и открытые. У входа пещеры находится большая, сглаженная временем насыпь из мелкого красноватого щебня, а стенки пещеры, освещаемые скудным светом, имеют правильное четырехугольное сечение. Пещера, без сомнения, сделана руками человека. В коридоре можно свободно пройти не сгибаясь.