Быстро темнело. Запели пустынные сверчки. В стороне от дороги между холмами мой первый бивак.
На землю постлал кусок брезента. На него положил одеяло. Сверху между кустиками таволги натянул полог. Сумерки все гуще. Тишина, темнота и одиночество окружают со всех сторон, и пустыня с округлыми холмами и черным звездным небом чудится бесконечным миром. Небо кажется таинственным. Может быть, потому, что мы плохо его знаем. Ум бессилен перед бесконечностью. Она пугает своим величием и подавляет воображение. Уж не безумна ли попытка познать весь этот великий мир крупицей своего ума? Все ставшее нам доступным — ничтожная частица мира, который мы видим глазами.
Иногда донесется шум мотора, далеко в лучах фар автомашины сверкнет полоска земли. Зорька не спит, прислушивается, смотрит по сторонам. Она подняла уши, и голова от этого кажется шире.
Хорошо бы поговорить. Тяжело, когда не с кем перемолвиться словом. И незаметно для себя начинаю разговаривать с собакой.
— Молодец, молодец, хорошая собака. Сторожи меня, а я буду спать. Завтра первый день пути, и неизвестно, что он нам принесет…
Мысли незаметно путаются, и я погружаюсь в глубокий сон.
Очень давно, много миллионов лет назад, в третичный период, когда на земле еще не было человека, здесь на месте обширной и жаркой пустыни шумело волнами большое озеро. Окруженное горами, оно постепенно разрушало их, отлагая на дне мощные слои светлой глины, перемешанной с мелким щебнем и галькой. Потом климат изменился, озеро исчезло, а дно его постепенно размыла вода, и получилась страна голых, безжизненных и очень странных глиняных гор.
Я смотрю в бинокль на глиняные горы, вижу многочисленные крутые овраги и узкие распадки и думаю, что в этом кусочке земли, расположенной по правому берегу среднего течения реки Чарын, царит своя особенная жизнь, дикая, древняя, как и сами глиняные горы.
На моем пути крутые овражки и валы намытой гальки, недавно нанесенной прошедшим дождевым потоком, заросли колючей караганы и густой таволги.
Наконец и первые глиняные откосы, ажурно изрезанные, громадные, обрывистые. Распадок все ýже и ýже, а горы выше и суровее. Мечутся от куста к кусту ящерицы. Не спеша, не обращая ни на кого внимания, ползают медлительные жуки-чернотелки. Как молния, проносится потревоженная змея-стрела. Среди редких кустиков по земле носятся неугомонные муравьи-бегунки. У каждого озабоченный вид: надо обыскать все закоулки, найти добычу для целой оравы голодных ртов. Тут же видны аккуратные воронки личинок муравьиного льва. Прожорливые хищники сидят в земле на дне своей ловушки, выставив наружу только острые, саблевидные челюсти. Им хватает добычи: среди муравьев немало неопытных, попадающих к ним.
Здесь очень много клещей гиаломма азиатика. Со всех сторон они быстро несутся ко мне на длинных полускрюченных ногах. Пользуясь удобным случаем, неплохо бы проверить, нападают ли муравьиные львы на этих кровопийц. Пока подсовываю их в западни хищников; к одной из них приближается бегунок, останавливается у самого ее края и, склонив голову набок, шевелит длинными усиками, будто осматривая ловушку. Нет ничего хорошего в ловушке, она пуста — и муравей убегает. Через несколько минут возле лунки снова появляется тот же самый мой знакомый бегунок. Я приметил его по маленькому пятнышку пыли на кончике брюшка. Какой любопытный!
Муравьиный лев не желает есть клеща. Он долго с ним возится, вертит в челюстях, то закопает в землю, то подбросит кверху. От этого вся лунка постепенно портится. Сейчас он, наверное, подденет клеща головой и выбросит наружу, как ненужную соринку. Но снова, уже третий раз, появляется бегунок с серым пятнышком, замирает на секунду, потом, будто оценив обстановку, прыгает вниз, прямо к хищнику, выхватывает клеща из его челюстей и мчится со всех ног к своему муравейнику.
Вот и муравейник, вот и его вход. Смелый бегунок скрывается под землей.
Неожиданное наблюдение меня озадачило. Бегунки не едят клещей. Но нужно проверить.
Я подбрасываю клещей к муравейнику. Нет, никому не нужна такая дрянь, все отказываются от приношения. Иногда кто-нибудь потрогает клеща, куснет слегка челюстями и бросит.
Зачем же муравей утащил клеща у муравьиного льва?
Наверное, бегунок с пятнышком — смелый, опытный разведчик и добытчик — не раз отнимал добычу у своего заклятого врага, и все это было вкусным, шло впрок, и поэтому стоило ли разбираться на этот раз, с чем имеешь дело.