В куполе мавзолея глухо поет ветер.
Я обхожу строение, и вдруг с южной, подветренной стороны из его щелей вылетает суматошный рой комаров-звонцов. Бестолковые и суетливые, они мечутся в воздухе, лезут в лицо. Ну их, таких несуразных!
Интересно бы взглянуть, кто поселился в маленьком окошке. Здесь, оказывается, гнездо пустельги. На кучке прутиков и соломинок сжались комочком четыре больших, совсем как родители, коричневых большеглазых птенца. Один из них, ближний к краю, равнодушен к нашему визиту. Другой жалобно верещит и пытается подальше спрятаться. Третий молча поворачивается спиной. Четвертый самый боевой: распластав крылья, он издает громкие, устрашающие крики и бросается в нашу сторону. Его тщедушные младшие братья и сестры ищут у него, такого храброго, защиты и прячутся под его раскрытые крылья.
Одна семья, но какие разные характеры!
Так и сфотографировал я их при помощи лампы-вспышки в темноте узенького окошка.
У озера, против мавзолея, на каменистой косе собралась большая стая сизых крачек. Птицы увидели нас, перелетели на другое место. Между волнами, ловко лавируя, плавают стайки изящных куличков-плавунчиков. Они, гости севера, уже успели перекочевать сюда на юг. И все до единой самки. Беспечные матери, отложив яички, оставили свое потомство на отцов. Чем вызвана такая странность биологии этой загадочной птицы и столь необычный «орнитоматриархат», неизвестно.
Свистит ветер в кустах; звенят, как погремушки, бобы чингиля; шумит, бурлит, бушует озеро. Все кусты облеплены комариками-звонцами. Ветер им помеха. В такую погоду не до брачных плясок. Но вот ветер стих, и стоило приблизиться к кустам, как с них со звоном поднялось облако крупных комариков-звонцов. Насекомые неожиданно бросились прямо на меня, и посыпались со всех сторон крохотные удары. Потом комарики успокоились, ринулись обратно и забились в густые ветви. И так с каждого куста мириады странных комариков провожали тревожным звоном, лобовой атакой, щекотали лицо, забирались в рукава, за ворот, запутывались в волосах.
Что за необычное место! Никогда не приходилось видеть так много звонцов, да еще нападающих на человека.
В кустах мелькали юркие, маленькие пеночки. Сверкали яркими хвостиками горихвостки. По земле бесшумно скользили ящерицы; не спеша ковыляли жабы; как угорелые, метались муравьи-бегунки. Всюду царило ликование величайшего множества хищников. А какие раздувшиеся животы у пауков! Паутина, покрывавшая кусты, сплошь облеплена звонцами. Пауки — отъявленные хищники и не терпят возле себя никого. Здесь же они отказались от обычаев своих родичей: сообща оплетали паутиной кусты и, не обращая друг на друга ни малейшего внимания, лакомились богатой добычей. Изобилие пищи изменило хищнические наклонности.
Маленькие, изящные стрекозы-красотки с ярко-голубым, в черной каемке пятном на конце брюшка, питались звонцами, попавшими в тенета, и фактически жили за счет пауков, они поедали только грудь комариков. Пеночки тоже выклевывали добычу из тенет пауков. Противная, липкая паутина цеплялась к их изящному наряду. Поэтому, когда становилось невмоготу, птички мчались к голым кустикам и, трепеща крыльями, терлись о ветви, стараясь почистить перышки. Совершать эту операцию на деревьях, покрытых листьями, было бы неудобно.
Поздно вечером, ложась спать, Юра ворчит:
— Опять не затушили костер. Вон искры тлеют!
От костра уходил я последний. Там сохранилось всего лишь несколько угольков. Откуда быть искрам? Придется выглянуть из полога.
Озеро давно спит. Как зеркало, поблескивает в темноте вода. Далеко над берегом еще алеет полоска заката. Черные кусты как бы обступили наш бивак. Да, что-то действительно странное творится в кустах. Я вижу сперва один огонек, потом другой, третий. И рядом с пологом яркая зеленовато-голубая точка. Какая же это искра? Горит, не мерцая, ровно, спокойно, необычным светом.
Я спешу в кусты и, чем зорче вглядываюсь, тем больше вижу светящихся огоньков. Их тут множество, они всюду на кустах, будто игрушечные лампочки на новогодних елках, и на земле их тоже немало.
Я хватаю одну точку и ощущаю что-то мягкое, горячее, пожалуй, даже обжигающее. Кладу на ладонь еще несколько, вглядываюсь. Комочки вовсе не горячие, но так показалось. Они источают загадочный холодный свет. Но какой! Что это? Люминесценция, радиоактивное излучение или еще что-нибудь? У светящихся насекомых он мигающий, пульсирующий. А тут?