Когда стала гаснуть вечерняя заря, а на воде засветилась лунная дорожка, над берегом затихшего озера один за другим полетели светло-желтые, с небольшим темным пятном на надкрыльях маленькие жужелицы-дихиротрипусы. Повинуясь какому-то инстинкту, они все неторопливо спешили на запад, вдоль берега озера. В это время ощущалась лишь плавная тяга воздуха с севера. Через несколько минут стройный воздушный парад превратился в беспорядочные полеты во всех направлениях.
Потемнело небо, ярче загорелись луна и звезды. Еще 10 минут — и жужелички так же внезапно, как и появились, исчезли… Что означал этот дружный поток миллионов крошечных пилотов, непонятно.
Как только затих ветер и успокоилось озеро, вслед за жужеличками отовсюду из укромных мест вылетели комарики-звонцы. Звенят миллиарды крошечных крыльев. Самые большие звенят громко, настойчиво. Они главные оркестранты, задают основной тон концерту и властвуют в воздухе. Их рой сплошной, везде, всюду над берегом озера. Комарики поменьше поют тихими, нежными голосами. Этих крошек не так много, они собираются маленькими роями и толкутся в воздухе где-нибудь возле куста или скалы. Совсем крошечные, светло-зеленые комарики неразличимы среди хаоса беснующихся в брачной пляске насекомых, их голос — тончайший писк, который едва улавливает ухо человека. Крошечным комарикам труднее всего в этом мире шумных волн, бесконечных песчаных берегов и необъятной пустыни. Быть может, поэтому самочки подолгу размахивают очень длинными передними ногами, обнюхивая воздух. Их усики коротки и непригодны для улавливания запахов. Не беда, что у комариков-лилипутов волей природы нос оказался на ногах. Он, видимо, отлично служит своим хозяевам.
Комарики поют всю ночь и, отложив в воду личинки, тут же, у породившего их озера, гибнут. Рано утром крошечные их тельца устилают берега. Жизнь рождается через смерть, и в этом ее бессмертие.
Опять перед нами низкие илистые берега — настоящая книга следов с исписанными страницами. Деловито, не останавливаясь, пробежала лиса; на ходу приглядываясь к мелким лужицам, искала, не застряла ли где несмышленая рыбка. Бродили вороны, клевали дохлятину — дары озера, выброшенные на берег волнами. Крошечные кулички испечатали лапками все берега изящными переплетениями крестиков. Подошли к берегу две дрофы-красотки. Походили, склевывая с кустов комаров-звонцов, наследили у воды и ушли. Залетела стайка скворцов, села на землю. Птицы тоже лакомились звонцами. Пожаловали на берег озера жабы: должно быть, охотились ночью на насекомых, собирали тех, кого прибила волна. Проползла даже змея, оставив характерный рисунок извивов тела.
По кромке берега бегают озабоченные белые трясогузки, а рядом по рёлке рыщут трясогузки желтые. Первые охотятся на то, что послал прибой, вторые кормятся комариками. Белым трясогузкам надоели комарики. Ну их! Пусть ими лакомятся другие.
Я пытаюсь заснять белую трясогузку. Соблюдая дистанцию около 10 метров, она поспешно семенит ножками. Птичка очень занята, что-то склевывает. Но, охотясь, все время следит за мной. Десять метров расстояния — и не ближе. Таков этикет. Если он мной нарушен, раздается тонкий гневный писк, птичка поднимается в воздух и отлетает дальше. Попробуйте заснять такую осторожную малютку!
Но осторожность не помеха любопытству белой трясогузки. Она не прочь подлететь поближе, даже на один-два метра. Но только когда все в пологах. Иногда ради развлечения трясогузка промчится рядом с машиной, обгонит ее, сядет на дорогу впереди, помашет хвостиком и снова вперегонки. И так, пока не надоест, не устанет. Тогда громкий победный крик — и в сторону.
На небольшом скалистом утесе собрались кучками красные, в черных полосках жуки — полынные листогрызы. К ним прижались крохотные комарики-звонцы. Еще примкнула на ночлег черно-красная аммофила. Почему, зачем? Неужели потому, что с ядовитыми жуками безопаснее? Как жуки попали сюда? Очевидно, они смельчаки, решившиеся на путешествие через озеро. У них не хватило сил достичь другого берега, они упали в воду, а волны прибили их к берегу. В воде их не тронули рыбы. Кому нужны ядовитые листогрызы?
Вдали от озера, рядом с кустиками селитрянки, среди зарослей серой полыни когда-то давно был колодец. Теперь от него осталась большая, глубиной около двух метров, яма с отвесными стенками. Дно ямы окаймляла ниша. Ее проделали разные зверьки-невольники, попадавшие в заточение. В попытках выбраться из него они бегали возле стенки, и от множества лап земля постепенно осыпалась.