Преподобный Кирилл Белозерский — XIV век! Но это, новейшая история того уголка земли Русской, который путники посетили. На Белоозере сидел Синеус, Рюриков брат. Существует тут до сего дня Синеусов курган и красивая о нем легенда: вздумали люди курган копать, до клада дорыться, принялись за дело, но — выехал солдат на коне и помешал. На кургане попадается зачастую рыбья шелуха; если принести ее домой, она обращается в деньги. Вот богатство! Тем не менее, наш север, как справедливо говорит Буслаев, далеко отстал в своем развитии от юга России. «В то время, когда по Волге, на Шексне и на Белоозере кудесники творили разные чудеса, а в Новгороде волхв собирал около себя народ против князя и епископа, Баян, наш южно-русский певец, был уже другом князей и не только прославлял их подвиги, но и осуждал усобицы». Не раздавались на севере сладкозвучные струны Баяновы, но непроходимые дебри ожидали святых и умных людей, нарождавшихся во времени; таковы были Кирилл Белозерский и Нил Сорский.
Выход Шексны из Бела-Озера — место очень ранней цивилизации, засвидетельствованной с первых строк начала летописи основанием здесь в XIII веке самостоятельного удела, развившегося в первые десятилетия ига татарского. После службы в Орде, князь Глеб Васильевич основал свое местопребывание при самом истоке Шексны, на южном её берегу, и соорудил храм св. Василия в полутора верстах от Карголома, против Крохина. Ручей или речка, впадающая в Шексну, называется и поныне Васильевской. Предание об основании древнейшего Белозерска указывает, что место сооружения храма св. Василия находилось подле капища финских инородцев, пожертвовавших им при обращении в христианство, когда нашли тут неведомо откуда явившийся образ св. Василия, а подле образа — теплую просфору. Это послужило поводом основания церкви и при ней монастыря св. Василия при начале Белозерска. Через двести слишком лет существования Белозерска, уже в 1459 году, город перенесен на Карголом, а оттуда, в 1612 году, разоренный шайкой вольницы, поставлен на настоящее, третье, место.
Когда подъезжаешь от Гориц к Кириллову монастырю, перед нами возникает он на берегу озера настоящею, внушительною твердынею в двух своих оградах со множеством куполов. Таких оград нынче не делают: цели нет. Внутренняя имеет 10 аршин вышины при 11/2 аршинах ширины; наружная — 16 при 91/2. За такою бронею и свое время можно было отсидеться. Тихо плещется у стен монастыря Сиверское озеро. Низкие берега его кажутся еще площе, еще низменнее в соразмерности с монастырскими твердынями, плывущими над тихою гладью темных озерных вод. Пейзаж строг, задумчив, но не мрачен.
Когда, в 1775 году, губернатор, а впоследствии наместник новгородский Сиверс праздновал день своего рождения на берегу озера в Кирилловом монастыре, он, плененный красотою места, заблагорассудил упорядочить план города, и в 1791 году был составлен план его, доныне неосуществившийся: город возник, как хотел, по своей фантазии, и скромно прилегает к монастырю, и в тени его громад и бессчетных воспоминаний.
Кириллов монастырь действительно вызывает длиннейшую вереницу воспоминаний.
В одном 1612 году приходившая сюда Литва не менее пяти раз «выжгла и высекла» монастырь; приходили сюда паны Вобовские, Песоцкие и другие. «Сколько святых мужей пребывало здесь, — говорит Шевырев, — Мартиниан, Ферапонт, Христофор; отсюда вышли Корнилий Комельский и Нил Сорский. Цари и князья приезжали сюда на богомолье. Здесь Иоанн Грозный возымел желание постричься в монахи, искренно или неискренно — ему известно да Богу. Здесь томились в изгнании многие славные мужи древней Руси. Здесь столь многие нашли вечное успокоение, иные даже в муках, как например: князь Иван Петрович Шуйский, сосланный Годуновым при царе Феодоре Ивановиче и, может быть, удавленный в одной из башен».
Этих немногих строк достаточно, чтобы уяснить себе, перед каким внушительным памятником исторического прошлого русской жизни стоит тот, кто видит Кириллов монастырь. А с чего началось? Преподобный Кирилл родился в 1337 году, в Москве, в семье достаточной, и крещен именем Косьмы; «остроумен же сущи отрок зело»; по смерти родителей он переселялся к сроднику своему Тимофею, одному из вельмож, окольничему великого князя Дмитрия. Весьма рано задумал Косьма постричься в монахи, но никто не смел просить об этом любившего его всей душой Тимофея. Преподобный Стефан, которому юноша сообщил свои намеренья, возложил на него однажды иноческие одеяния без пострижения, и объявил Тимофею, придя к нему, что он приносит ему благословение «богомольца Кирилла».