– Зачем ты оправдываешься передо мной? – Март с досадой поморщился. – Думаешь мне в кайф твои слёзы? Или интересны подробности того как вы...
Он резко отвернулся и подошёл к двери, но открывать не стал – так и застыл, крепко сжимая пальцами латунную ручку.
Страх потерять и его ужалил внезапным осознанием, что всё – мы расстаёмся. Кроме сухого «прощай», я от него больше никогда, ничего не услышу. Ни слов поддержки, ни комплиментов, ни утешений.
– Ром... – Я медленно подошла к нему, легко коснулась пальцами плеча и тут же отпрянула, не рискнув испытывать его терпение. – Ты мне сейчас очень нужен. Не уходи.
Он обернулся. Просто молча смотрел на меня в упор, как я недавно смотрела на Вяземского – словно в муках решая как ему быть дальше. Сглотнув, я протянула руку к его лицу, но так и не определилась, имею ли право теперь прикасаться.
– Интересно, кого из нас я хочу убедить, что стою большего? – вернул он мой же вопрос с такой искренней горечью, что у меня на глазах снова выступили слёзы.
И Март остался. Он не смог от меня отказаться точно так же, как я не смогла отказаться от соблазна попробовать поймать своего журавля. Мы очень долго молчали, глядя в окно, потому что говорить или слушать было одинаково больно.
Весной мы сыграли свадьбу. Его родители купили нам квартиру. Ещё через три года Рома доучился и по протекции своего отчима устроился к его знакомому в офис.
Моя мечта сбылась, но не так и не с тем.
Что до Вяземского, то Артур в моей жизни больше не мелькал. Ну как... Не то чтобы совсем-совсем исчез.
Отец вернул блудного сына домой, пока помимо носа ему в общаге чего посерьёзнее не сломали. Но мы иногда встречались глазами в универе, обычно не дольше, чем на пару секунд. И эти пару секунд потом ещё несколько дней щемили в сердце. А ещё я знала, что Артур всё-таки не женился. Его невеста заключила контракт с модельным агентством и укатила в Штаты.
«Меня это не касается» – твердила я себе так часто, что с годами сумела в это поверить.
Сегодня мой день рождения. Двадцать два года – отличный возраст, чтобы радоваться сложившейся семейной жизни и начать думать о пополнении. Но...
Я смотрю в окно на то, как Март помогает сводной сестре выйти из машины. В свои девятнадцать Катя всё тот же непосредственный ребёнок. Корчит ему рожи и пытается выдуть в лицо одуванчик, а Ромка, смеясь, стучит ей в лоб костяшками пальцев. По губам читаю – спрашивает: «Есть кто дома?»
Катя до оскомины правильная, неискушённая и обожает лесные фиалки. А ещё слишком неумело скрывает, что боготворит своих сводных братьев. Впрочем, Инга не дремлет и младший сын бывает в родительской квартире даже реже нас с Мартом. Вот только связь между ними тремя, кажется, со временем лишь крепнет. В то время как нас с Ромой по-прежнему связывает только общая постель и застывшая глубоко на дне его жгучих глаз печаль.
Он слишком благородный, чтобы признать, что наш брак не принёс ему счастья. И слишком упрямый, чтобы хоть на мгновение перестать пытаться это исправить.
Я знаю, что поступаю эгоистично, но моё сердце принадлежит другому, а Роме достанется подарок в разы полезнее – опыт.
Когда-нибудь я его отпущу.
Когда найду своё счастье.
Когда-нибудь...