— Да сразу у околицы трех бедолаг прихватили, — бровастый пулеметчик Бранко подпихнул вперед дрожащих не то от холода, не то от страха четников.
Один сразу бухнулся на колени, почувствовав во мне командира, и принялся молить о пощаде.
— Тихо! — пришлось даже рыкнуть на него. — Мне без разницы, кто вы, как стали четниками, сколько у вас детей. Говорите правду и тогда отпущу после разговора с вашим командантом. А коли соврете, не обессудьте.
Четники наперебой согласились, я махнул ребятам и пленных развели в разные стороны. Даже пугать не пришлось, обычные крестьяне, выложили все: и где часовые, и где штаб поручника Дериконя, и когда должен подойти отряд из Романийской бригады.
— Ты думаешь о том же, о чем я? — подошел ко мне Бранко.
— Да. Надо только шапки развернуть задом наперед, чтобы красные звезды не заметили.
Мы тронулись вниз, по протоптанной Бранко тропинке, стараясь не шуметь и настороженно прислушиваясь. Светлой пряжей вились дымки из труб, одиноко гавкнула собака да скрипела на ветру незапертая калитка или воротина.
Всю дорогу пленные ныли — дяденька, мы больше не будем, прости застранцев, отпусти да отпусти, но замолкли после того места, где Бранко их повинтил. Мы свернули белые накидки и двинулись вперед почти строем через пустые улочки.
Только в самой середине Висоевицы, недалеко от штаба нас окликнул часовой, закутанный в овчины, засыпанный снегом и оттого больше похожий на сугроб:
— Кто идет?
Пленные тревожно дернулись, но Бранко встряхнул переднего за шкирку:
— Ну!
— Драголюб! — посиневшими губами выговорил четник пароль.
— Дрина! Один ко мне, остальные стоять на месте! — выдохнул вместе с паром караульный.
Сразу видно — из недавних солдат, не забыл еще порядок службы.
— Да ты рехнулся, дядя! — от холода мое возмущение вышло совсем натуральным. — Мы романийцы, замерзли как цуцики, а ты нас на морозе держать хочешь?
Пока часовой думал, Небош попросту отстранил его, а шедший следом Глиша не дал раскрыть рот, уперев в лоб ледяной ствол пистолета. Бойцы шустро разоружили сугроб и мы спокойно подошли к большой брвнаре штаба.
И тут выступил Лука:
— Надо две гранаты в окно закинуть, а как наружу полезут, перестреляем.
Даже будь это немцы или усташи, способ так себе, неизвестно сколько их еще по деревне и как обратно выбираться.
— Скажи мне, гуманист хренов, а хозяевам как потом в разбитом доме жить? На морозе-то?
— Да кулаки это! — отмахнулся Лука.
— А дети у них тоже кулаки?
Комиссар по обыкновению надулся.
— Всем разом не пройти, — оглядел неширокую дверь Бранко, — а пока будем внутрь лезть, спохватятся и стрелять начнут.
— Мы вдвоем пойдем, двоих не испугаются. Лука, если такой смелый, бери гранату, — скомандовал я. — Чеку вынь. Как свистну, заходят остальные. Если взрыв, то мочите всех. Пошли.
Скрипнула дверь и вместе с морозным паром мы ввалились в пропахшее дымом тепло. В очаге посреди комнаты горел огонь, жар шел и от небольшой печки в углу.
— Добар дан, православни! — широко улыбнулся я, подходя к столу, за которым над едой замерло несколько человек. — Подвиньтесь.
Пользуясь замешательством «вы не ждали нас, а мы приперлися», Лука и я уселись и выставили на стол кулаки с зажатыми в них гранатами:
— Знаете, что это?
— Итальянка, — заторможенно ответил один из хозяев.
— А что будет, если я ее уроню?
— Брось эти дурацкие шутки, дечко! — даже не дрогнул широким лицом малый лет тридцати.
— Бросить? Да легко, — широко улыбнулся я. — Но сперва поговорим.
Свободной рукой развернул шубару, чтобы звездочка-петокрака встала на свое место.
Четники кто неотрывно смотрел на гранаты, кто покосился на сложенное в углу оружие, но все застыли, сообразив, что из не сильно большой комнаты убежать не успеют.
— Так что, поговорим?
— Поговорим, — согласился широколицый и отодвинул глиняную миску с кашей. — Ты кто такой?
— Командир ударной роты Первой партизанской бригады Владо Мараш. А ты?
— Командант Сараевской бригады поручник Сава Дериконя.
— Ты-то мне и нужен, — я полуобернулся и свистнул оставшимся на улице.
Партизаны заходили в натопленную избу, отчего в ней сразу стало прохладно и тесно, а лица четников понемногу менялись с испуганных или удивленных на завистливые — три пулемета и четыре автомата на десять человек это вам не баран начхал.
Убедив собеседников в нашем подавляющем огневом превосходстве, мы с Лукой вернули гранатные чеки на место.