— Кого? — ахнул я.
— Да-да, того самого.
Вот это номер, значит, кругломордый — это министр внутренних дел в правительстве Недича. А Милица продолжала — и о том, как офицеры массово сдавались, и как те, кто ушел в четники, договаривались с немцами, и по всему ее этот позор волновал не на шутку. От таких новостей я даже потянулся к зажигалке, но увидев на пачке надпись «Сегединская роза», вспомнил Верицу:
— Скажи, а твоя сестра нашлась?
— Была у четников, в Пожеге.
— До ноября? — чуть не прокололся я. — А потом?
— Ты и это знаешь? Ну да, о взятии Пожеги и Ужице трубили все газеты. Потом… Потом эта дура нашла какого-то немца, кажется, майора, и, кажется, из гестапо. Сейчас живет недалеко от Теразии.
В целом, Милица была сильно не в восторге от происходящего — и от вертихвостки-сестры, и от оккупации, и от бездействия четников, и от правительства Недича, и тем более от немцев.
— Все рассыпалось месяц назад, когда Милан приехал из Крагуеваца, — приткнулась она мне под плечо. — И расхвастался, что у него были переговоры с Михайловичем. А когда я удивилась, сказал, что Михайлович и с немцами договаривался, и даже показывал какие-то бумаги.
— А ты можешь снять с этих документов копии?
Милица скинула мою руку и отодвинулась:
— Ты коммунист?
Но спросила не угрожающе и не испуганно, а скорее даже утвердительно.
— Да упаси бог! — возразил я и в подтверждение показал крестик. — Видишь?
— Вижу, — не очень-то поверила Милица и глянула на часы. — Ой, собирайся, скоро вернется Сайка!
— Да пусть, что она, меня не видела?
— Нет-нет, потом за мной заедут, собирайся.
Пока я приводил себя в порядок, Милица успела накрасить глаза и губы и пристегивала чулки к поясу. Увидев у меня в глазах алчный огонек, выставила вперед руки, но тут зазвонил телефон.
Она сняла трубку, а я облапил ее сзади и ткнулся губами в шею.
— Да, через пятнадцать минут. Уже почти готова, — ответила она в трубку и повесила ее на рычаги.
— У нас уйма времени, — промурчал я ей в ушко.
— Ни минуты, противный мальчишка! — она ловко вывернулась из моих рук и вихрем прошла по комнате, собирая и надевая вещи.
Через невероятные для женщины десять минут она уже полностью оделась и выпихивала меня через двери в сад:
— Все, Владо, даже не уговаривай, иди. Завтра ночью я буду одна, приходи.
— Я постараюсь.
— В любом случае, не пропадай.
— Не пропаду, — и я на прощание поцеловал ее в губы.
До квартиры я добрался практически мигом, даже и не заметил как, но там меня огорошили страшным известием — Марко арестовала сербская полиция, прямо на работе. Причем не один-два полицейских в штатском, а десяток человек с оружием.
Надели наручники и увезли неведомо куда.
Глава 7
Своих не бросаем
Поначалу я хватал воздух ртом и слова вымолвить не мог, но потом оклемался. И не сказать, чтобы напугался уж очень сильно — видимо, уже попривык к постоянной опасности, но все равно, неожиданно, да и не самое приятное событие в жизни.
— Остальных не трогали?
— Только быстро опросили, — отчитался Бранко, — забрали документы и велели из города не отлучаться.
Вот и пойми, что это было, но есть еще один важный момент:
— Мины на месте, в тайнике?
— Да, и сторожки не нарушены.
— Сами нигде не прокололись?
— Вроде нет, нам-то ничего не предъявили.
— Сворачиваемся и уходим? — не очень уверенно предложил Небош.
— Ни в коем случае. Тогда они сразу поймут, что дело нечисто. Действуем, как ни в чем ни бывало.
И я с обедом в узелке поперся к воротам станции, где полчаса стоял с глупой улыбкой под смешки стражников пока один из них не сжалился и не развернул меня домой со словами, что Марко сегодня не придет. А на мой вопрос «Почему?» только хмыкнул.
Но второй пробурчал в усы «Потому что Баньица» и меня продрало морозом вдоль позвоночника.
Криво улыбаясь и едва переставляя ноги, я поплелся на квартиру.
Баньица. Допросный и расстрельный лагерь.
В каких-то трех километрах от нас.
Создали его в бывших казармах югославской армии как лагерь военнопленных еще летом, потом туда свозили цыган и евреев, а после объявления Белграда «юденфрай» его больше заполняли противники режима. Партизаны, четники, подпольщики, интеллектуалы. Подследственные, приговоренные, заложники, смертники.
При том, что лагерь официально подчинялся недичевской администрации и во главе него стоял полицейский комиссар Вуйкович, на деле всем распоряжались немцы, и это было хуже всего. У сербов еще можно было надеятся как-то выцарапать Марко, но вот если он попал в лапы гестапо…